Вторую мировую войну метко окрестили войной моторов. О значении нефти в будущей войне говорили постоянно: кто имеет преимущества в нефти, тот имеет шансы на победу. Между тем предвоенное десятилетие заканчивалось для страны топтанием на месте: в 1938 году было добыто 30,19 миллиона тонн нефти, в 1939-м – 30,26.
К началу войны основными нефтяными районами СССР являлись Бакинский и Грозненский. Как отмечалось в докладе английских начальников штабов, «фундаментальной слабостью российской экономики является её зависимость от поставок нефти с Кавказа. Поэтому крупномасштабное нарушение поставок нефти из этого региона будет иметь далеко идущие последствия для советской экономики». Это понимал и Гитлер, нацелив один из стратегических ударов на Юг.
Первые месяцы войны опровергли пропагандистские заверения о её исходе «малой кровью и на чужой территории», поэтому три новых крекинг-завода были экстренно эвакуированы с юга Украины в Куйбышевскую и Пермскую области. 28 октября 1941 года решено было эвакуировать нефтекомбинаты из Майкопа и Грозного. В невероятно трудных условиях при личном руководстве наркома нефтяной промышленности И.К. Седина проводился их демонтаж. Трубопроводы выкапывали местные жители, школьники и даже заключённые. Эвакуация отставала от графика, могли последовать репрессии, но положение спасли разгром немцев под Москвой и стабилизация фронта под Ростовом-на-Дону. Вчерашнее опоздание обернулось выигрышем. Эвакуированное оборудование стали возвращать.
Но история с эвакуацией повторилась после прорыва немецкими частями Южного фронта. Специальная группа специалистов Наркомнефти под руководством заместителя наркома Н.К. Байбакова буквально под носом у врага взорвала невывезенное оборудование и забила скважины. Кубанские промыслы и часть промыслов, прилегающих к Грозному, с августа 1942-го по январь 1943 года были оккупированы.
За первый год войны азербайджанские нефтяники вышли на абсолютный максимум добычи – 23,5 млн тонн. Но немцы всё сильнее бомбили Волгу, и поэтому вывозить нефть становилось всё сложнее. Баку был практически отрезан от центральных районов страны. Резервуары на его промыслах были переполнены, и нефтяники стали практиковать давно забытое хранение в открытых ямах. Приходилось отбирать из нефти бензин и обратно закачивать её в пласты. Бурение новых скважин прекратилось.
Единственно возможным маршрутом для бакинской нефти был путь через Каспийское море, Туркмению и Казахстан. Но из-за отсутствия танкеров поставки горючего фронту и тылу могли сорваться. Однако специалисты Главнефтеснаба предложили оригинальное решение – цеплять к баржам железнодорожные цистерны, наполнять их так, чтобы они не теряли плавучесть, и буксировать по Каспию до Красноводска.
Угроза захвата ключевых нефтяных районов страны – Кубани, Грозного и Баку – остро поставила проблему поиска нефтяных месторождений в районах между Волгой и Уралом. Довоенные работы по поиску нефти в Сибири временно были свёрнуты. Но разведка нефтяных месторождений в европейской части страны затягивалась. Не хватало профессиональных кадров. Многие ушли на фронт, другие были репрессированы. Например, управляющий трестом «Востокнефть» К.Р. Чепиков, который руководил поисками нефти в Куйбышевской области, после «глубокого знакомства» с советской пенитенциарной системой и прекращения дела «за недоказанностью обвинения» уже никогда в жизни не смог указать места для закладки скважин.
Самый низкий уровень добычи нефти выпал на 1943 год: нефтяники добыли всего 17,9 миллиона тонн. Поэтому финансирование нефтяной промышленности резко возросло, было принято решение разработать месторождения в Урало-Поволжском регионе. В результате в 1943 году было открыто первое в Татарии Шугуровское месторождение (которое оказалось лишь верхними пластами богатейшего Ромашкинского месторождения), а в 1944 году – богатые девонские пласты в Куйбышевской области и Башкирии. Фактически вложенные за время войны в нефтяную промышленность средства обернулись крупнейшими открытиями: к середине 50-х годов Урало-Поволжье стало основной нефтяной базой страны.
Между тем львиную долю нефтепродуктов составлял мазут. А октанового числа советского бензина – 78 – не хватало для скоростных самолётов. Повышали «градус» бензина на 4–15 единиц с помощью добавления этиловой жидкости. Например, в США производство 100-октановых бензинов базировалось на химизации нефтепереработки или добавлении в обычные бензины октановоповышающих компонентов. Химизация нефтепереработки требовала совершенно нового технико-технологического уровня и могла быть осуществлена лишь в перспективе. В рамках соглашений о военных поставках в 1942 году было заключено соглашение о строительстве четырёх нефтеперерабатывающих заводов, способных производить высококачественный авиабензин. Правда, новые заводы были построены только после войны.
К началу войны Советский Союз имел два завода по производству этиловой жидкости. Её поставляли на склады Наркомата обороны, где подливали к обычным бензинам, повышая таким способом октановое число. В 1941 году бакинским инженерам удалось разработать технологию промышленного этилирования бензина прямой гонки. Однако производство этиловой жидкости Р-9 отставало от графика (в 1941 году лишь 11,1 процента от необходимого). Недостающие ингредиенты СССР также получал от союзников.
Поставки по ленд-лизу, в первую очередь из США, сыграли большую роль в обеспечении Красной армии высококачественным горючим. Это был 100-октановый бензин и октановоповышающие компоненты. Но и наши нефтяники не стояли на месте: в 1944 году производство авиабензина на отечественных заводах в 1,5 раза превысило уровень 1940 года.
К числу малоизученных сторон нефтяной составляющей Победы относится роль Народного комиссариата внутренних дел и его строительных организаций, состоящих из заключённых.
1 октября 1942 года ГКО принял постановление «О поручении Берия Л.П. наблюдения и оказания повседневной помощи нефтяной промышленности». Однако связь НКВД с нефтяной промышленностью зародилась задолго до войны. Ухтижемлаг являлся единственной организацией, которая осуществляла освоение нефтяных и газовых месторождений Коми АССР. Первая партия нефтяников прибыла на Ухту в 1929 году, и с тех пор состав местных нефтяников пополнялся после каждой волны репрессий. За годы войны добыча нефти Ухтокомбината (гражданское название Ухтижемлага) увеличилась более чем в два раза, с 79 тыс. тонн в 1941 году до 179 тыс. в 1945-м. Несмотря на небольшой объём добычи, ухтинская нефть имела огромное значение для обеспечения нефтепродуктами осаждённого Ленинграда. Также Коми АССР являлась едва ли не основным поставщиком газовой сажи – сырья для производства резины.
НКВД обладал мощным промышленным потенциалом и выполнял большой объём строительства. В частности, силы заключённых широко привлекали для строительства магистрального нефтепровода Астрахань – Саратов и газопровода Саратов – Москва. Строительные дивизии МВД продолжали работать в нефтяной промышленности до середины 50-х годов, когда они были переведены в систему Миннефтепрома и преобразованы в нефтестроительные тресты.
В целом нефтяная промышленность страны справилась с задачей обеспечить горючим фронт и тыл. Пройдя через суровые испытания, отрасль получила мощный импульс для развития. Борьба за выживание заставила сделать значительные инвестиции в нефтедобычу и нефтепереработку. Если в абсолютном измерении добыча нефти упала, то технико-технологическая сторона производства, её ресурсная база за время войны сильно изменились в лучшую сторону. Тем самым был заложен фундамент для последующего рывка нефтяной промышленности. На довоенный уровень добычи СССР вышел уже в 1948 году.
только факты
Рекорд по добыче нефти был зафиксирован в СССР в 1984 году – 600 млн тонн.
В 2009 году в России было добыто более 490 млн тонн.
В 1940 году на территории РСФСР добывалось около 8 млн тонн нефти.
В настоящее время в исторических регионах добычи и переработки нефти – Краснодарский край, Чеченская Республика, Самарская (Куйбышевская) область, Республика Коми, о. Сахалин – работают предприятия компании «Роснефть», которая обеспечивает почти четверть нефтедобычи в России.
