В каждом государстве преступность развивается в определенном ключе, и немаловажную роль в этом играют традиции и обычаи, свойственные отдельно взятому обществу. Разобраться в истоках преступности в России, а так же определить степень влияния на общество и на преступность антиобщественных традиций нам поможет доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ, начальник кафедры криминологии Московского университета МВД России, полковник милиции Семен Яковлевич Лебедев.
— Семен Яковлевич, расскажите каким образом традиции и обычаи могут выступать против интересов общества?
Если говорить широко о традициях, обычаях, ритуалах, которые присутствуют во всех народах и во всех государствах, то это система жизненных правил, которые, передаваясь из поколения в поколение, определяют человека как социальный тип. Без традиций не существует человеческой жизни, так как это передающиеся из поколения в поколение нормы общения, ориентирующие человека на жизнь среди себе подобных.
Если говорить о криминальной стороне вопроса, стоит помнить о том, что на криминальном поведении пересекаются все традиции: и социально позитивные, и негативные, и в том числе криминальные традиции. Особенность нашей истории в том, что Россия ощущала на себе кошмар и гнет тоталитарной власти на протяжении многих столетий, что породило в народе некое противоречие между жаждой свободы и страхом перед властью. Мы не можем избавиться ни от того, ни от другого. Чувства, которые характеризуют нацию в целом, это борьба между желанием быть свободным, и в то же время желанием быть рабом. В преступности это проявляет себя ровно настолько, насколько это проявляет себя в другой сфере.
— Можно ли выделить наиболее яркие антиобщественные традиции, присущие современной России?
Традиции нашего доморощенного преступного мира с одной стороны похожи на общие, мировые, а с другой – именно в них проявляется русский менталитет. В преступности традиции себя проявляют все абсолютно: и национальные, и местные, и исторически сложившиеся. Самые обычные из традиционных для всего земного шара преступлений — это, к примеру, карманные кражи. В России они гораздо более себя демонстрируют, нежели в других странах, потому что там цивилизация уже отложила свой отпечаток, и люди пошли воровать уже более изощренно.
Большей частью мы имеем дело с традиционной в прямом смысле этого понимания преступностью: кражи, грабежи, разбойные нападения, мошенничества, изнасилования, убийства. Этот традиционный набор большей частью связан с некой бытовой атмосферой, которая тоже передается из поколения в поколение. Ведь большая часть преступников – это люди из неблагополучных семей, где пьянство, разврат, такие же преступные истоки, где кто-то из семьи (или вся семья) уже прошел весь этот путь, кто – то освободился и не нашел себя в семье, продолжает себя губить, и губить всех своих домочадцев. И все это укрепляется, конечно же, таким дурманом, как алкоголь и наркотики. Этот клубок катится по истории нашей преступности с тех пор, как она стала такой называться. Кроме того, особенность отечественной ментальности – а именно, желание иметь и нежелание заработать — превращает человека в преступника.
— Является ли одной из причин преступности в государстве социальное неравенство?
Безусловно. Социальное неравенство проявляет себя везде абсолютно, в любом государстве, только государство должно стремиться к тому, чтобы это социальное неравенство нивелировать, а в нашей стране государство всю жизнь стремилось к тому, чтобы другую сторону этого социального неравенства уничтожить. К примеру, возьмем богатых и бедных: если богатых убрать, то бедные якобы сразу станут покладистыми, белыми и пушистыми. Но на самом деле, сколько не уничтожай одну из сторон, она всегда будет заполняться такими же людьми.
— А как отражается на преступности в России факт чиновничьей безнаказанности?
Не надо все время чиновнику говорить о том, что он — главный враг в стране, потому что он от этого становится еще злее, отсюда и рост коррупции, и масштабы коррупции.
— Тем не менее, мы все знаем, что в нашей стране общество делится на чиновников и не чиновников. Ни для кого не секрет, что «им» можно преступать закон, а «нам» нельзя. И зачастую человек думает, что если «им» можно, то значит и «нам» можно?
Это оправдательный мотив, он тоже в преступности всегда присутствует. Каждый в силу своих внутренних человеческих инстинктов стремится к тому, чтобы оправдать свое поведение. Оправдательные мотивы присутствуют в каждом преступлении.
— Семен Яковлевич, насколько характер преступлений в современной России отличается от преступности советского периода? Переданы ли традиции той эпохи следующим поколениям преступников?
В советское время преступность себя проявляла в семейно-бытовом масштабе. Когда человек живет в состоянии не просто несвободы (интеллектуальной, политической), а не может удовлетворить свои элементарные потребности, когда не хватает еды, не хватает жилья, не хватает обычных человеческих условий, в которых человек мог бы себя реализовать. В этой ситуации люди совершенно привыкали к такому низкому состоянию, и в этом состоянии удовлетворения, большей частью в силу внутренней российской ментальности, искали себе алкоголь и минимум потребностей, который этим алкоголем еще больше притуплялся.
Я не буду говорить, что тогда не было профессиональной преступности – она была всегда, потому что всегда существует такое сообщество людей, которое объединяется по, условно говоря, «производственному» принципу. Эти люди живут преступлением, совершая кражи, мошенничества, грабежи, разбойные нападения для того, чтобы жить. Большей частью преступность была именно такой.
Конечно, были организованные направления в преступности, но они не были так ярко выражены, потому что даже организованная преступность была приземленной, то есть она контролировала себе подобных на уровне профессиональной преступности. Во власть она не стремилась, потому что традиция это запрещала. Воровская традиция в этом случае работала на сохранение преступного мира, чтобы ни в коем случае никакого соприкосновения с властью у него не было.
Но начиная с конца 60-х начала 70-х годов подкуп правоохранительной системы, органов власти стал если не повсеместным, то, по крайней мере, одобряемым, потому что он способствовал самосохранению. Позже начала развиваться сфера коопераций. Конечно же, все, что не находилось под контролем власти, сразу бралось под контроль криминальный. К концу 80-х годов криминальные авторитеты для поддержания своей экономической базы начали стремиться к контролю сначала над кооперативным движением, а потом и дальше. А уже в 90-е годы началась война между ворами в законе за разделение сфер влияния, началось сращивание с властью преступного мира.
Основной признак организованной преступности во всем мире – это коррупция, потому что сращивание с властью дает возможность преступности развиваться совершенно спокойно, не будучи подверженной со стороны уголовного воздействия.
— То есть, важной отличительной чертой преступности настоящего времени от преступности советского периода, как я понимаю, является коррупция. А меняется ли воздействие указанных воровских традиций на общество в целом?
В традиции воровской, особенно в той ее части, которую мы называем эмоциональной, чувственной стороной – песни, стихи на воровскую тематику – ведь в них же очень ярко проявляет себя внутренняя свобода человеческая, в то же время она окружена определенным ореолом романтики и сопровождается чувствами сопереживания, порой говорится о любви, или о безответной любви, которую еще угнетают со всех сторон, — все это выражается в соответствующей форме. Есть совершенно определенный воровской фольклор. Если раньше он переписывался на салфетках и передавался очень тайно от одного к другому, то сегодня это целая индустрия. Радио «Шансон» — это уже банальный, избитый пример. И мы слушаем это, и каждый человек, если только в песне не проявляется какой-то откровенный цинизм, разврат и нецензурщина, понимает вещи, о которых там поется, потому что мы люди, мы чувств никаких не лишены и относимся к этому с пониманием, если не думать о том, что все это произведено в преступной среде. Но все зависит от того, на что направлены чувства, в какой компании это культивируется.
Возьмем компанию ученых-специалистов, допустим, тех же самых криминологов; мы изучаем преступный мир постоянно, мы знакомы с этим фольклором, мы его слушаем, и у нас профессиональное к этому отношение, то есть из нас никто никогда под влиянием этих чувственных образов на преступление не пойдет. А вот несовершеннолетние, к примеру бродяги на улицах, слушая этот фольклор, укрепляют внутри себя желание свободы, желание проявить себя именно так же, в этих же образах, завоевать тот же самый авторитет. Там это, конечно, имеет криминогенные свойства. В другой среде этот фольклор, кроме чисто эмоционального к нему отношения, больше никак себя не проявит. Но в нравственно-неуравновешенной среде, к которой мы относим несовершеннолетних, причем независимо от того, из неблагополучной он среды или он находится во вполне благопристойной обстановке, например, в школе, все равно риск подверженности негативному влиянию присутствует. Это, опять-таки, связано с некой романтикой, желанием проявить себя, воспользоваться этим знанием для того, чтобы завоевать авторитет в своей среде. Чаще всего это, конечно же, работает на формирование личности преступника.
— А можно ли искоренить традиции, направленные против интересов общества, чтобы избежать их дальнейшего воздействия на людей? Другими словами, можно ли «вылечить» общество?
Антиобщественные традиции искоренить может только история. Нужно понимать, что всякая традиция направлена на укрепление какого- то сообщества, и сообщество заинтересовано в том, чтобы эти обычаи, традиции культивировались внутри его, потому что они объединяют людей. Поэтому ликвидировать традиции невозможно, их можно ликвидировать только вместе с людьми. Но есть возможность нивелировать эти традиции.
Если говорить о традиции как о социологическом законе, ее механизм такой – всякая старая традиция устраняется новой. То есть на глобальном уровне традиция негативная вымещается традицией позитивной. А в каждой традиции негативной тоже ведь присутствуют позитивные элементы. Самый простой пример – традиция взаимовыручки, это позитивная традиция, но в преступной среде она нацелена на то, чтобы выручить преступника и не дать представителю из другой среды нарушить существующий механизм.
Если говорить о социологическом законе, то нужно, конечно, развивать традиции, которые могли бы замещать, но этого тоже явно недостаточно. Человек должен понимать, что он востребован – это самое главное. Если он востребован в преступной среде в большей степени, чем он востребован в обычной, то никакие действия не принесут результатов.
Большое спасибо, Семен Яковлевич, за интересную и познавательную беседу!
