Ни шагу вперед. Как российским генералам удалось почти похоронить идею формирования армии на контрактной основе — разбирался The New Times
Недавно одно из информационных агентств привело высказывание помощника командира расквартированной в Пскове 76-й десантно-штурмовой дивизии Руслана Компанца: по его словам, это соединение перешло на смешанный принцип комплектования и в скором времени ожидает прибытия полутора тысяч призывников.
Эксперты восприняли этот текст как некролог военной реформе эпохи Путина. Ведь реализация Федеральной целевой программы (ФЦП) по частичному переводу вооруженных сил на контракт (официально объявлено об успешном ее завершении к 1 января 2008 года) начиналась в июле 2003 года именно с элитной 76-й дивизии. И вот теперь 76-я, как и еще восемь десятков частей и соединений, которые давно должны формироваться исключительно на контрактной основе, ждет солдат-срочников. В частности, Воздушно-десантные войска сегодня на 63% состоят из призывников.
Печальная история ФЦП — классический пример того, как чиновники в отсутствие общественного контроля способны провалить любую реформу, не отвечающую их интересам.
Кем воевать?
То, что реформа необходима, стало совсем уж очевидно после нападения Басаева и Хаттаба на Дагестан — российская армия тогда оказалась совершенно не боеготова. О чем сам президент Путин поведал Федеральному собранию в 2007 году: «Для эффективного ответа террористам нужно было собрать группировку численностью не менее 65 тыс. человек. А во всех Сухопутных войсках, в боеготовых подразделениях — 55 тыс., и те разбросаны по всей стране. Армия — 1,4 млн человек, а воевать некому. Вот и посылали необстрелянных пацанов под пули».
Причина этого вполне понятна: вооруженные силы советского образца были устроены так, что начать действовать они могли лишь после доукомплектования их резервистами. В Дагестане на развертывание регулярных частей ушло две недели. Тогда всерьез обсуждалась возможность объявления в стране всеобщей или частичной мобилизации — и это для того, чтобы противостоять нескольким сотням боевиков.
В штыки
Став президентом, Путин, прекрасно отдававший себе отчет в том, что армия не способна защитить страну, провести радикальную военную реформу не решился. Вместо того чтобы вовсе отказаться от массового призыва, он согласился ограничиться переводом на контракт нескольких десятков частей и соединений. Предполагалось, что элитные рода вооруженных сил — Воздушно-десантные войска и Морская пехота, а также несколько соединений Сухопутных войск — станут профессиональными и будут готовы без всякого доукомплектования отправиться в район конфликта немедленно по получении приказа.
Даже этот, более чем скромный, план заставил генералов занять круговую оборону. Ведь они лишались чрезвычайно важной функции: подготовка и в случае войны обеспечение мобилизации от 4 до 8 млн резервистов. А это значит, что многие из них оказались бы просто никому не нужны.
Первая линия обороны была развернута на финансовом фронте. Спецы из военного ведомства с цифрами в руках доказывали, что перевод на контракт будет стоить непомерных денег. В декабре 2001-го они давали цифру 500 млн рублей на одну дивизию, в марте 2002-го — 1 млрд, а в мае — уже 2,6 млрд. Сюда включали все, что можно, например, стоимость вооружений, продовольственных и вещевых запасов (как будто дивизии, сформированные из срочников, могут обойтись без оружия и продовольствия). Но на несчастье генералов полет даже их фантазии не поспевал за ценами на нефть, что укрепляло решимость Путина.
Три ножа в спину реформы
И вот в июле 2003-го ФЦП получила высочайшее одобрение. Но генералитет не собирался сдаваться. Он принялся всеми правдами и неправдами урезать программу, с тем чтобы она потеряла всякий смысл. Первоначально предполагалось, что 76 частей и соединений будут укомплектованы 147 тыс. добровольцев — рядовыми и сержантами. В течение пяти лет, отведенных на реализацию программы, военное ведомство, ссылаясь на «объективные трудности», целенаправленно корректировало эти цифры в сторону уменьшения — сначала до 133 тыс., потом до 125. В январе 2008-го начальник Главного организационно-мобилизационного управления Генштаба Василий Смирнов отрапортовал, что ФЦП успешно завершилась — набрано аж 100 тыс. контрактников. Но уже тогда были все основания сомневаться в том, что и эта цифра отвечает действительности. В самом деле, через год все тот же Василий Смирнов поведал, что в частях постоянной готовности служат всего 79 тыс. профессионалов.
Другой способ торпедирования программы заключался в том, чтобы исключить из нее элементы, без которых она в принципе не может быть реализована. С самого начала в ФЦП был заложен очевидный порок — в ней не была предусмотрена система подготовки тех, кто служит костяком профессиональных формирований, — младших командиров. Только сержант-профессионал, обладающий необходимыми знаниями, боевым и жизненным опытом, способен обеспечить настоящую, а не основанную на дедовщине, дисциплину, быть проводником подлинной воинской этики, морали не наемника, а защитника Отечества.
Впрочем, даже в отсутствие сержантского корпуса несколько десятков частей постоянной готовности создать можно было. Для этого военкоматы следовало превратить в полноценные вербовочные пункты. Кроме того, необходимо было разработать специальные программы для подготовки как сержантов, так и рядовых контрактников. Но чиновниками Минобороны ничего этого сделано не было — их задача заключалась в том, чтобы провалить реформу, а не двигать ее.
Придумали генералы и третий способ удушения программы, из серии «следите за руками». В 2003-м, первом году реализации ФЦП, главной задачей был объявлен перевод «в порядке эксперимента» на контракт 76-й дивизии ВДВ, а в 2004-м полностью контрактной должна была стать 42-я мотострелковая дивизия, дислоцированная в Чечне. Но желающих служить в горячей точке оказалось немного. И тогда более тысячи десантников из 76-й дивизии, воевавших в тот момент в Чечне, просто перевели в состав 42-й дивизии. Таким образом, их посчитали дважды: сначала в 76-й дивизии ВДВ, затем в 42-й дивизии Сухопутных войск.
По недоброй воле
А вскоре Минобороны пробило решение, которое, по сути, доконало ФЦП. Контрактников разрешили набирать из солдат срочной службы. Их стали загонять в «профессионалы», прибегая зачастую к насилию. Взвод, например, могли держать на плацу или в холодной палатке до тех пор, пока все солдаты не подписывали контракт. При этом 18-летним пацанам, не слишком искушенным в юридических вопросах, прямо лгали — говорили, что, отслужив положенные срочнику два года, они смогут, если захотят, прервать контракт. Но обманутые, замордованные мальчишки вовсе не мечтали связывать жизнь с вооруженными силами. Не случайно, по данным Главной военной прокуратуры, только в 2008 году более 7 тыс. таких «контрактников» дезертировали. Ну а три четверти тех, кто все-таки домучил трехгодичные контракты, подписанные в 2005-2006-м, их просто не перезаключили. В результате в 2008-м генералы столкнулись с необходимостью принудить к подписанию контракта еще больше срочников, чем в предыдущие годы. Однако из этого ничего не вышло: вооруженные силы перешли к одногодичной службе по призыву, и принудить срочника подписать контракт стало практически невозможно. Реальный недобор контрактников составил 68 тыс., то есть ФЦП усохла наполовину, и 80 млрд. рублей, на нее отпущенных (эксперты до сих пор спорят, сколько денег дошло до исполнителей), оказались истрачены впустую.
Подмена
Но наказания никто не понес. Генералы ловко видоизменили концепцию соединений постоянной готовности. Еще недавно под ними понимали соединения, способные немедленно выполнить боевой приказ, поскольку они укомплектованы обученным личным составом. Теперь из этой формулы слово «обученным» исчезло. Осталось лишь требование, чтобы численность военнослужащих и количество боевой техники соответствовали штатным требованиям. Но численность можно соблюсти и за счет срочников. То есть все вернулось на круги своя. Мало того, стало очевидно, что если, согласно объявленной ранее концепции срочной службы, призывник шесть месяцев должен проводить в учебном центре, а шесть месяцев — в строевой части, то личный состав соединений постоянной готовности будет в значительной степени меняться каждые пол года. О какой боеготовности в таком случае может идти речь? Да и совместная служба срочников и контрактников неизбежно приведет к новому взрыву дедовщины.
В итоге, ничего не объявляя официально, Минобороны втихую решило, что большая часть солдат срочной службы ни через какую учебку проходить не будет. «Если призывник назначается на должность, которая не требует ни обучения в учебной части, ни специального образования (например, стрелок), то он пройдет начальный курс обучения (или, как его часто по старинке называют, «курс молодого бойца») непосредственно в части или в соединении в составе сводного подразделения», — сообщил в интервью «Красной звезде» заместитель командира бригады полковник Александр Мельников.
Министерство обороны определило должности, от которых зависит боеготовность (в отделении это, скорее всего, командир, пулеметчик и гранатометчик). Их-то и займут контрактники. Остальные — срочники, и никакой специальной подготовки они проходить не будут.
Иными словами, соединения «нового строя» останутся современными лишь по названию. В бой по-прежнему будут посылать всех — и контрактников, и практически необученных срочников. Что мы и наблюдали в августе прошлого года, во время войны с Грузией. А ведь российские начальники много раз клялись, что солдат срочной службы в горячие точки посылать не будут.
Назад к призыву
Интересно, что генералам удалось повернуть реформу вспять как раз тогда, когда массовый призыв потерял всякий смысл. Предстоит решительное сокращение офицерского корпуса, а также ликвидация кадрированных частей и частей сокращенного состава. Это означает фактический отказ от массовой мобилизации: резервистов будет некуда призывать, ими будет некому командовать. Но тогда зачем их готовить? Зачем ежегодно загонять в армию по 650 тыс. молодых людей? Не для того же, чтобы поддерживать ее численность на уровне 1 млн. Если людей, прошедших армию, никто не собирается призывать, то сам призыв теряет всякий смысл.
Стремлению его сохранить может быть только одно сколько-нибудь внятное объяснение. В Министерстве обороны понимают, что где-то на рубеже 2011/2012 годов число солдатских должностей в вооруженных силах сравняется с числом юношей, достигших 18-летнего возраста. То есть в армию придется забирать всех подчистую, отменив отсрочки даже по здоровью, что довольно рискованно накануне президентских выборов. А раз так, то надо сейчас, пока демографическая ситуация еще не катастрофична, забрать в армию как можно больше молодых людей. Расчет прост: чем больше призовем, тем больше удастся заставить подписать контракт. Тогда понятно, почему именно сейчас генералы вынуждены были уступить давлению немногих реформаторов в Минобороне и наконец всерьез озаботиться проблемой формирования профессионального сержантского корпуса. В скором времени на базе Рязанского училища ВДВ начнется их подготовка — отбор кандидатов обещают проводить жестко (с обязательной сдачей ЕГЭ). По завершении почти трехлетней (аккурат к 2012-му) учебы младших командиров ждет зарплата 35 тыс. рублей, которая сейчас и майору не снится. Так что разношерстное воинство, которое удастся удержать в вооруженных силах, хотя бы получит через три года «правильных» младших командиров.
К чему же пришла путинская военная реформа на 6-й год ее реализации? Из заявления командующего ВДВ Владимира Шаманова следует, что все, на что может сегодня рассчитывать страна, — это девять готовых к переброске в течение суток батальонов «повышенной» готовности, которые ему поручено сформировать — видимо, из профессионалов. Ну а если случится достаточно серьезный конфликт и девяти батальонов (трех тысяч бойцов) окажется недостаточно? Тогда-то уж реформаторам, выступающим против массового призыва, точно не поздоровится, да и реформа в очередной раз будет отложена в долгий ящик.
