Особенностью нынешнего периода упадка российской общественной мысли стала привычка периодически обращаться к злодействам Бориса Абрамовича Березовского — по поводу и без повода. Таков закон жанра: любое глубокомысленное объяснение событий новейшей российской истории обязательно должно включать ритуальный танец со сжиганием картонной фигуры олигарха.
Вот и теперь, к десятилетию судьбоносной осени 1999 года, два золотых пера российской журналистики — Юлия Латынина и Андрей Пионтковский — обрушились на БАБа с диаметрально противоположных позиций. Латынина доказывает, что Березовский оклеветал Путина, когда, будучи отлучен от власти, стал утверждать, что Путин взорвал дома.
Дескать, не имел Путин отношения ни к взрывам, ни к походу Басаева в Дагестан, иначе Березовский (который все про всех знал) не стал бы двигать его в преемники, поскольку понимал бы, что ведет к власти своего исконного врага — спецслужбы. Пионтковский, наоборот, считает, что именно Березовский оганизовал поход ваххабитов в Дагестан (а возможно, и взрывы домов), чтобы привести Путина вместе со спецслужбами к власти — на свою погибель.
Было бы занятно послушать прямой диалог Латыниной и Пионтковского, каждый из которых доказывал бы, что Березовский исчадие ада, на основании взаимоисключающих рассуждений.
В действительности задача состоит в том, чтобы логически увязать между собой следующие вполне очевидные истины, из которых первая и вторая противоречат третьей:
1. Что чекисту хорошо — то Березовскому смерть. Латынина права: не мог БАБ сознательно способствовать приходу ФСБ к власти.
2. Hoвая чеченская война отвечала сокровенным чаяниям чекистского сословия. Пионтковский прав: события в Дагестане (и взрывы домов) — работа спецслужб.
3. Березовский действительно помог Путину стать президентом — путем изобретения партии «Единство» (предшественника «Единой России») и привлечения на ее сторону критической массы губернаторов.
Единственное логическое объяснение этой коллизии: Березовский на Путине «лоханулся», поверил, что тот порвал со своим чекистским прошлым и лоялен кремлевской команде, как ее ни называй — ельцинистами, либералами или «семьей». Но ни Латынина, ни Пионтковский почему-то этого очевидного вывода не делают.
Для подкрепления своих абсурдных теорий и тот и другой публицист используют подтасовки и пиаровскиие хитрости. Об уловках Латыниной я писал в прошлой заметке. По поводу Пионтковского могу сказать, что его выпад в мой адрес столь же лукав, сколь и богат пафосом (он назвал «наглой ложью» мое утверждение, что Березовский протестовал против войны и просил привести факты; дескать, это он, Пионтковский, и его партия «Яблоко» протестовали, а вовсе не БАБ).
Факт же состоит в том, что на пресс-конференции в «Интерфаксе» 16 сентября 1999 года, то есть через 3 для после второго московского взрыва и за 10 дней до начала полномасштабной войны, Березовский выступил против вторжения, призвал к переговорам c Басаевым и назвал виновных в развязывании войны.
«В дагестанской ситуации, — заявил он тогда, — виновны бывшие и нынешние руководители спецслужб: Степашин, Ковалев, Анатолий Куликов, Евгений Примаков, Трубников… Руководители СВР, ГРУ, ФСБ не могли не знать, что ваххабиты в течение двух с половиной лет создавали в этой республике укрепленные районы».
Заметим, что в этом списке нет Путина, ибо БАБ наивно верил, что выпестованный им преемник не входит в лубянскую камарилью.
Еще факт: два главных яблочника, Явлинский и Степашин, выступая 13 сентября на «Эхе Москвы», высказывались вполне в духе «мочить в сортире»: «Яблоко» поддерживает жесткие действия в адрес террористов и бандитов… мы полностью поддерживаем действия федеральных сил и правительства. Мы считаем, что удары должны быть жесткими и точными … ответ должен быть дан незамедлительно… Это борьба за нашу с вами свободу, за нашу страну, и здесь никакие отступления от этих действий совершенно невозможны».
Если уж и вспоминать об альянсе Путина с Березовским, то действительно интересным вопросом, достойным талантов сих вдумчивых авторов, был бы вопрос не о Березовском, а о Путине: как получилось, что бессловесный, застенчивый дебютант вдруг превратился в монстра Франкенштейна, уничтожившего своего создателя, а заодно и российскую демократию? В чем пружины метаморфозы Путина?
На этот счет впоследствии в лондонском пристанище беглецов от путинской власти обсуждалось две теории. Одна, выдвинутая покойным Александром Литвиненко, гласила, что Путин с самого начала был «слипером» — агентом глубокого погружения, внедренным в кремлевскую «семью»; его лояльность была маской, и он всегда был марионеткой Лубянки.
Вторая теория, которой придерживается автор этих строк: Путин изначально был лоялен кремлевской команде, в том числе Березовскому, но, ощутив вкус власти, решил строить персональную диктатуру и призвал коллег из ФСБ себе в помощники. Вопрос далеко не праздный, от него зависит дальнейшая судьба власти: либо Путин до сих пор марионетка мрачных лубянских боссов и власти у него не больше, чем у Медведева, либо он самостоятельно правит бал в Кремле.
Ответа мы не найдем ни у Латыниной, ни у Пионтковского. Может быть, чтобы разобраться, стоит призвать на помощь Бориса Абрамовича?
