Продолжая тему о претензиях российского общества к православной церкви, я попытаюсь сформулировать некоторые из них и ответить на вопрос, насколько они справедливы.
«Церковь — беспошлинный торговец табаком и алкоголем». Действительно, была такая неприглядная страница в истории русской церкви в 1994 — 1996 годах. Впоследствии церковь попросила таможенное оформление табачных изделий и алкогольных напитков в качестве гуманитарной помощи, что и было сделано. Остается только радоваться, что эта практика была прекращена уже 13 лет назад, и церковь очистила свое имя.
«Часы на руке патриарха за много тысяч». Помню, как-то я сам посмеялся над словами одного человека, приближенного к тогда еще митрополиту Кириллу, о том, что «BMW владыке на юбилей подарили». Известный миссионер диакон Андрей Кураев пробовал защитить патриарха в случае с дорогими часами, сначала предположив, что патриарх не знает, сколько часы стоят, а потом объяснив это «формой смирения». Эти отговорки неуместны. На самом деле, дорогие часы и автомобиль не укрепляют позиции церкви, когда она критикует потребительский образ жизни. Однако аргументы вида «в стране люди концы с концами не сводят» или «пастве не на что купить игрушки детям» нечестны. Обвинители церковных иерархов никак от этих часов не страдают, и стандарты консюмеризма, которых они требуют от патриарха, сами на себя примерить не готовы. Таким образом, демонстрировать дорогие часы не нужно, но и оправдываться за них тоже нет смысла.
«Церковь повсюду — в больнице, в школе, в армии, в постном меню ресторанов и в телевизоре, надоел колокольный звон и крестные ходы под окнами». Присутствие церкви не должно быть навязчивым, но она не имеет права уходить в гетто потому, что не все рады видеть священника. Если умирающий хочет исповедоваться — он имеет на это право. Солдат имеет право на полкового капеллана, заключенный — на духовное утешение в тюрьме. Сотни священников добровольно выполняют это тяжелое служение, и претензии типа «в больнице воняет ладаном» или «поп с кадилом вторгается в палаты», неуместны. Постное меню никого не оскорбит, пока есть непостное (в Греции даже в McDonald’s и Starbucks вводят спецменю в Великий пост). Крестные ходы в России скромны по масштабам, в основном ходят вокруг храма (а не за семь верст с остановкой движения, как в той же Греции). Колокола де-факто ограничены в крупных городах, хотя здесь и нет необходимого формального порядка. Трансляции служб в телевизоре — это как постное меню: всегда можно переключить на другой канал, да ими и не злоупотребляет наше ТВ, ибо прибыли службы не приносят.
«Священники грубы, запугивают народ». Увы, часто это оказывается правдой. Пока некрещеному человеку, случайно приложившемуся к иконе в храме, будут читать грубые нотации, пока некоторые священники будут угрожать 15-летнему подростку за его банальные подростковые грехи отлучением от церкви (на которое они не имеют ни малейшего права), пока отдельные проповедники с амвона будут рассказывать, что все католики и вообще некрещеные, безусловно, попадут в ад, — церковь будет продолжать отталкивать от себя многих людей, которые к ней тянутся. Все эти примеры взяты из жизни, но указывать на конкретных священников я не буду, потому что не считаю себя вправе их судить. Нужно эту проблему решать, но это внутреннее дело церкви, здесь общество помочь ей не может.
«Церковь ненавидит гомосексуалистов и выступает против абортов». Никто не вправе требовать от церкви изменения ее догматики. Не говоря о том, что не мы писали Новый Завет — не нам и редактировать, такая позиция для церкви еще и самоубийственна: скажем, англиканская церковь оказалась на грани раскола из-за вопроса о гомосексуализме. А что такое для церкви раскол — объяснять излишне. Православие — это не духовный супермаркет и не ресторанное меню à la carte, где можно выбрать те ценности, которые тебе нравятся, и отвергнуть то, что тебе не по вкусу. Скажу крамольную вещь: православие вообще не всякому подходит. Однако совершенно недопустимо, чтобы под церковными сводами гомосексуалистов называли «нелюдями». Кто сеет ненависть, пожнет ненависть. Кроме того, всегда полезно помнить, что любая проблема сложнее, чем это кажется на первый взгляд. Не существует моральных оснований для того, чтобы противиться аборту при внематочной беременности, и нельзя отрицать транссексуальность, исходя лишь из моральных, а не медицинских постулатов.
«Церковь — рассадник суеверий, называет ИНН печатью антихриста, пытается запретить теорию Дарвина, прославляет чудесное зажжение Благодатного огня». На деле легенды о «печати антихриста» распространялись в основном маргинальными околоцерковными кругами, и официальная церковь им противилась. Нашумевшая история с судебным протестом против теории Дарвина тоже не имела никакого отношения к церкви. Что касается зажжения Благодатного огня в Иерусалиме, да и вообще любых конкретных свидетельств о чудесах, — это не вопрос церковной догматики или веры, и не следует представлять его таковым. Верить или не верить в ежегодное чудо по расписанию можно совершенно свободно — кстати, лидеры РПЦ сохраняют в этом вопросе похвальную умеренность.
О том, что церковь стремится к государственному статусу и пытается продвигать религиозные уроки, я уже писал . На мой взгляд, никаких оснований для алармистских заявлений здесь нет.
Я вырос в религиозной семье, и на личном опыте знаю перегибы, которые случаются в церковной жизни. Я ценю светский характер нашего государства, светский брак, светское образование и возможность независимого мышления в религиозных вопросах. Однако я решительно не вижу признаков засилья церкви в общественной жизни нашей страны. И я абсолютно уверен в том, что наше общество сейчас имеет все возможности отстаивать свои интересы — как соответствующие, так и противоречащие устремлениям церкви.
ОПРОС: Хорошо ли, если светская власть сближается с церковной?
