Почему наше образование неконкурентноспособно

Гости: Дмитрий Ливанов
Ведущие: Ольга Бычкова ,
Елизавета Осетинская
Передача: Большой Дозор (совместно с »Ведомостями»)

О.БЫЧКОВА: Добры
вечер, добрый день, это программа «Большой дозор». В студии телекомпании RTVi и радио «Эхо Москвы» Ольга Бычкова и моя коллега Елизавета Осетинская. Добрый вечер тебе.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Добрый вечер.

О.БЫЧКОВА: Ну, завтра, угадайте с трех раз, какой красный день календаря, 1 сентября, конечно, правильный ответ. И сегодня мы будем говорить именно на тему российского образования. Надо сказать, что, по-моему, чем дальше, тем больше путаницы возникает. И уже никто ничего не понимает, на каком свете мы находимся и чему будут учить наших детей, и будут ли их учить чему-нибудь, это тоже большой вопрос. С этими вопросами, а их масса, мы обратимся к Дмитрию Ливанову, ректору национального исследовательского технологического университета МИСиС. Добрый вечер вам.

Д.ЛИВАНОВ: Добрый вечер.

О.БЫЧКОВА: Я сразу напомню, что у нас есть смс-портал, наверняка у всех найдется, что туда написать. +7 985 970 4545. Ну и энное количество вопросов, довольно злобных, между прочим, на сайте «Эха Москвы» в интернете и у тебя на сайте «Ведомости» тоже…

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Дело в том, что на сайте и в газете «Ведомости» развернулась несколько к дате бурная дискуссия на тему российского образования, с которым, к сожалению, все не так хорошо обстоит, как принято было думать. Мне кажется, уже никто не думает, что с ним все обстоит хорошо.

О.БЫЧКОВА: Что оно лучшее в мире.

Д.ЛИВАНОВ: Идеалисты все-таки есть.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Видимо, есть. Но это какие-то совсем идеалисты.

О.БЫЧКОВА: Это те, я боюсь, у кого нет детей и внуков.

Д.ЛИВАНОВ: Конечно. Это те, у кого есть университеты собственные.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Это те, видимо, у кого есть правнуки, они просто забыли уже, несколько оторвались от реальности. И, в частности, у нас начали эту дискуссию Ярослав Кузьминов и господин Фрумин, они опубликовали достаточно большой текст с тезисами о том, что не в порядке в российском образовании, и меня, в частности, там очень сильно привлекла история о том, с какими средними баллами по ЕГЭ люди поступают в технические вузы и с какой массой троечников, недоучек и невежд мы имеем дело на выходе. А потом удивляемся, что на работу никого нет.

О.БЫЧКОВА: Ну и с какими баллами?

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Ну, со средним баллом 55 из 100 — это такое «три», близкое к «два».

О.БЫЧКОВА: То есть на старые деньги это «три с минусом».

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Типа «три с минусом», да. Хорошая «тройка», твердая — это 70, наверное.

Д.ЛИВАНОВ: Нет. Ну что такое «тройка»? Мне кажется, трудно проводить какие-то сопоставления с той системой трехбалльной, которая была раньше, поскольку мы знаем, что «троек» там вообще не ставили. Что такое «тройка» и «четверка», тоже непонятно.

О.БЫЧКОВА: Мы просто хотим, чтобы всем было понятно, что это значит.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Но, на самом деле, есть в западных вузах, не знаю, как в восточных, четырехбалльная система. И как-то все равно люди считают это интегральное очко, твой балл, по четырехбалльной системе, не учитывая ноль. То есть это пятибалльная система без кола.

О.БЫЧКОВА: И двора.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Поэтому более или менее все можно привести к этому показателю. И, в общем, хорошо иметь балл «три плюс» в этой системе, это считаются хорошие студенты.

О.БЫЧКОВА: Это не позор.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: По физике и математике студенты технических вузов имеют по ЕГЭ балл 45. Это вообще прекрасный показатель. Мне очень интересно — а как вы потом их учите матанализу, линейной алгебре? Как эти люди решают дифференциальные уравнения?

Д.ЛИВАНОВ: Мы таких не берем. В этом году мы брали тех, у кого по трем экзаменам сумма баллов не ниже 150 и физика и математика в сумме не ниже 100. Но все равно, конечно, мы не удовлетворены качеством приема.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: 55 и 45.

Д.ЛИВАНОВ: Может быть и так, да. И такое бывает.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: И авторы предлагают определенный план действий, чем-то похожий на тот план, который и вы предложили у нас на сайте, о котором я вас попрошу тезисно рассказать, описать ситуацию, ее ужас, своими словами, и изложить какой-то план действий. Но я хочу, забегая вперед, сказать, что один из наших блогеров, госпожа Алисина, заметила, что, вообще говоря, без экономической свободы и свободы вузов, которые сейчас легко очень подчиняются административному давлению, все эти планы, они такие, как бы это сказать…

О.БЫЧКОВА: Безосновательные.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Ну, такие, прожектерские, что ли, потому что, во-первых, в экономике нет свободы, и эта попытка в рыночной экономике сделать планирование, сколько нам нужно специалистов и командным порядком в фактически советской системе вузов тоже приказать, что вот они там должны как-то перестроиться…

Д.ЛИВАНОВ: Учитесь хорошо.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Да, и учите хорошо тоже. Как-то это все не очень работает.

О.БЫЧКОВА: Давай наш гость хоть что-нибудь наконец ответит.

Д.ЛИВАНОВ: Ну, в общем, на самом деле, ничего нового я сказать не могу, поскольку, мне кажется, уже в течение пяти лет или, может, даже большего количества такой консенсус экспертный в отношении того, во-первых, что происходит в образовании, и того, что нужно сделать в образовании, сложился. То есть я не могу сказать, что сейчас тут идут какие-то дискуссии. Но проблема в другом — что отсутствует политическая воля, которая необходима для реализации достаточно жестких мер. Это как хирургическая операция, которая является очень болезненной, но, в общем, для перехода на здоровый образ жизни необходимой.

О.БЫЧКОВА: А можно сразу спросить?

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Я тут шуршу бумажками — ищу сообщение о политической воле.

О.БЫЧКОВА: Ищи, а я пока спрошу. Что вот из всей этой операции является наиболее хирургическим вмешательством, наиболее болезненным, на которое как раз, может, меньше всего хватает политической воли? Что тяжелее всего из того, что нужно сделать?

Д.ЛИВАНОВ: Ну, трудно сказать, поскольку я политических решений, к счастью, не принимаю. Но мне кажется, что, конечно, когда мы, скажем, из тех семи миллионов студентов, которые у нас есть сегодня, на самом деле учатся не больше двух или двух с половиной миллионов, а остальные должны перестать заниматься имитацией этого процесса, перестать изображать получение высшего образования и, в общем, заняться какой-то профессиональной деятельностью, той, к которой они приспособлены и готовы по своей квалификации, это, конечно, будет тяжелое решение.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: То есть закрыть вузы просто? Взять и закрыть.

О.БЫЧКОВА: То есть реальная студентоемкость — 2,5 миллиона на сегодняшний день в России.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: И это то, что способно научить.

Д.ЛИВАНОВ: Это оценки. То есть, конечно, у нас спектр образовательных организаций, вузов очень широкий от элитных до тех, скажем, которые ведут работы низкого качества…

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Назовем это «эконом-класс».

Д.ЛИВАНОВ: …соответственно, и студенты тоже распределяются по этим университетам. Но мы должны здесь помнить, что в 91-м году, в момент распада Советского Союза, в Советском Союзе было, по-моему, меньше двух миллионов студентов. А сейчас у нас семь миллионов.

О.БЫЧКОВА: Неужели?

Д.ЛИВАНОВ: Да. То есть у нас сегодня высшее образование стало, на самом деле, массовым. То есть у нас в возрастной когорте, к которой обычно относятся студенты, до 24 лет 65%, по-моему, то есть две трети, этих людей являются студентами. Такого нет ни в одной стране мира, кроме, по-моему, Финляндии и Швеции.

О.БЫЧКОВА: И во Франции такого нет?

Д.ЛИВАНОВ: И во Франции такого нет, и в Германии, и в США.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: С одной стороны, если не вглядываться в содержание, это, конечно, звучит круто. Но просто содержание печальное.

Д.ЛИВАНОВ: Ну да, мы, наверное, могли бы учить такое количество людей, если бы у нас было в пять раз больше преподавателей, если бы они обладали гораздо более высокой квалификацией, чем обладают те, которые учат сегодня, и если бы инвестировали в сферу образования на порядок больше средств.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: А вот у меня такой прямой простой вопрос. Вот смотрите, я не совсем знаю эту сферу в деталях. А вот кто дает разрешение на открытие вузов и факультетов? Это Министерство образования?

Д.ЛИВАНОВ: Факультеты открывают сами университеты, а лицензируют образовательную деятельность соответствующие государственные органы.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Ну, если не изменяет память, вы же там работали, в Министерстве.

Д.ЛИВАНОВ: Я работал в Министерстве образования и науки РФ.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Ну вот уж тогда я вас прямо спрошу — а зачем в Министерстве или в соответствующих органах открывают вузы, с которыми все понятно? Это что, за взятки делается?

О.БЫЧКОВА: Зачем плодить? И как это происходит?

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Зачем открывать, грубо говоря, Открытый университет имени Марии Мнишек, который, очевидно, учит политологии, журналистике, экономике, менеджменту и юриспруденции, объявления висят в метро, диплом гособразца, и так далее? Они же открываются, как грибы.

Д.ЛИВАНОВ: Открываются, поскольку эти вузы соответствуют тем формальным требованиям, которые на сегодня установлены.

О.БЫЧКОВА: Так установите нормальные требования.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Повысьте.

Д.ЛИВАНОВ: Об этом и идет речь. Система должна измениться, должны измениться правила игры.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Мужества не хватает, что ли? Что страшно-то?

О.БЫЧКОВА: Или это действительно коррупция совсем такого высокого плана?

Д.ЛИВАНОВ: Еще раз — мне кажется, что идея объявить, что у нас на следующий год будет не семь миллионов студентов, а, допустим, шесть, и каждый год на миллион сокращать, и будет в конце концов полтора миллиона, это требует достаточно большого мужества.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: А кто расстроится-то?

Д.ЛИВАНОВ: Расстроятся родители сами потенциальные студенты. Расстроятся реально миллионы людей. И это будет реальное огорчение.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Многие люди отдают своих людей в колледж, просто вот так по жизни я сталкиваюсь с людьми, они говорят «Мой ребенок учится в колледже» и не расстраиваются. А колледж — это ПТУ. Ну и прекрасно. Никто не горюет, в принципе. Будет иметь специальность — помощник юриста.

Д.ЛИВАНОВ: Но в целом все-таки, мне кажется, мы должны признать, что среднее профессиональное образование, то, что сейчас называется колледжи и лицеи, а раньше были техникумы, конечно, в основном дискредитированы. И штамп такой, что человек учится в техникуме, как правило, для родителей не желателен.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Волчий билет. На работу не возьмут.

Д.ЛИВАНОВ: Ну мне так кажется.

О.БЫЧКОВА: Третий сорт.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: А, если это называется Открытый университет имени Марии Мнишек…

О.БЫЧКОВА: Неважно, что на самом деле это университет имени рогов и копыт.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: …то все с этим в порядке, да?

Д.ЛИВАНОВ: Видимо, так сегодня работает массовая психология.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Но я все-таки докопалась до политической воли в бумажках. Медведев сегодня сказал, что «система профессионального образования в России должна стать четко ориентированной на заказ государства и предпринимательского сообщества, то есть нужен четкий заказ, сколько специалистов какого уровня и какой квалификации требуется в масштабах страны. Президент уверен, что ответы на эти вопросы должны сформулировать государство вместе с бизнес-сообществом. Ну, это более или менее кривая цитата.

Д.ЛИВАНОВ: Один из участников сегодняшнего совещания сказал, что у нас, по-моему, 70% от числа обучающихся (имеется в виду образования после школы) учатся на программах высшего образования, по-моему, 20% — среднего, и 10% — начального, а должно быть наоборот: 80% среднего и начального, и только 20% высшего.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: А вы согласны с таким утверждением: «система профессионального образования в России должна стать четко ориентированной на заказ государства и предпринимательского сообщества, то есть нужен четкий заказ, сколько специалистов какого уровня и какой квалификации требуется в масштабах страны»?

Д.ЛИВАНОВ: Я думаю, что система образования должна быть ориентирована на запросы тех, кто является ее потребителем.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: А вот как этот процесс должен произойти? Кто выяснит, сколько специалистов? кто этот заказ сделает?

Д.ЛИВАНОВ: На самом деле, заказ-то делается и сегодня. И ежегодно Министерство образования и науки планирует, сколько студентом будет принято на первый курс в разных регионах по разным специальностям и для каждого вуза.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Ну а Министерство делает какой-то анализ, research того, какие отрасли развиваются, согласно Росстату, какие отрасли динамично росли в прошлом году? Например, нефть и газ динамично росли последние десять лет. Я извиняюсь, у меня папа работает в Институт нефти и газа уже много лет, лет 30, наверное, но я что-то не слышала, чтобы там как-то на 100%, условно говоря, вырос прием студентов. Но нефтяная отрасль формально выросла. То есть формально запрос есть.

О.БЫЧКОВА: Расскажите, как вообще это функционирует, как это считается? Как эта оценка происходит?

Д.ЛИВАНОВ: Мне кажется, на сегодняшний день в основном это происходит инерционным образом, на основе того, что было в прошлом году, а в прошлом году сделали так примерно, как было в позапрошлом году. Ну, конечно, какие-то небольшие изменения, в несколько процентов, происходят из года в год, но в целом у нас структура сохранилась примерно та же, какой она была в Советском Союзе. И структура вузов самих, если не брать группу негосударственных вузов, которые возникли за последние двадцать лет, и система распределения по этим вузам бюджетных мест. Вот мне кажется, как раз это один из тезисов статьи Фрумина и Кузьминова, который прозвучал — что, собственно, структурные изменения в образовании действительно сегодня крайне необходимы, поскольку сама структура унаследована нами совершенно из другого времени.

О.БЫЧКОВА: Но как это сделать по-другому, чтобы это было адекватно не тому времени, а сегодняшнему дню?

Д.ЛИВАНОВ: Вот это вот и требует хирургических методов. Потому закрыть вуз — это очень тяжело.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Нужно описать экономику, грубо говоря, в каких-то количественных и финансовых показателях.

О.БЫЧКОВА: Прежде чем закрыть вуз, нужно понять, что вот это нужно закрыть, а это нужно оставить.

Д.ЛИВАНОВ: Нужно провести аудит существующих вузов.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Нужно сделать карту экономики, видимо, а потом ее наложить на карту учебных заведений и выяснить, что они не совпадают, эти две карты.

Д.ЛИВАНОВ: Мне кажется, что все-таки все не так просто. Потому что если мы сделаем слепок сегодняшней экономики, то логика здесь будет явно неправильная. А слепок экономики будущего сделать тяжело.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Тогда Институт стали и сплавов займет одну половину Ленинского проспекта, а Нефти и газа — другую половину Ленинского проспекта.

Д.ЛИВАНОВ: Мы будем так друг на друга смотреть.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Ходить через дорогу.

Д.ЛИВАНОВ: Поэтому эта задача не такая простая. Конечно, проводятся разные исследования типа форсайтных, то есть которые занимаются прогнозированием и проектированием будущего, но, в общем-то, конечно, системы образования в мире вообще так не работают. То есть такая система государственного заказа, по-моему, уже нигде не существует. Мне так кажется.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: А как работают? Вот как Америка узнает, что ей нужно 100 бизнес-школ, в каждом штате по три и еще в Бостоне сверх…

О.БЫЧКОВА: 18 балетных студий.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Ну, это, видимо, профессиональное образование. А вот насчет высшего — столько-то математических кафедр. Вот как это выяснить? Там же есть и государственные, и частные университеты.

Д.ЛИВАНОВ: Да, и там каждый университет решает сам, по каким направлениям он будет вести подготовку, сколько студентов он будет принимать. И, причем поскольку там образования платное, то есть студенты приходят со своими деньгами и голосуют фактически за то, является ли университет хорошим или плохим…

О.БЫЧКОВА: Система рейтингования.

Д.ЛИВАНОВ: Ну, система рейтингования — это просто отражение некоей ситуации. Но, в общем-то, там, конечно, все определяется спросом со стороны студентов, на самом деле. Если они приходят на ту или иную специальность или направление подготовки, значит, она развивается и расширяется. Я думаю, что мы к этому придем. Еще раз говорю — это, естественно, нельзя сделать одномоментно. Нельзя перейти скачком из одного состояния в другое без действительно таких масштабных, серьезных потрясений, к которым мы действительно не готовы.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Позвольте с вами вот в этом месте не согласиться. Вот вы сказали, что студенты или их родители голосуют деньгами. По сути, у нас ведь тоже люди голосуют деньгами, когда несут эти деньги в Открытый университет и так далее рогов и копыт и платят и спят спокойно, что ребенок учится в высшем учебном заведении. Деньгами голосуют и деньги собирают. И в целом у людей есть понимание, что образование стоит денег и за него надо платить. Либо коррупционно, либо открыто. Другой вопрос, что люди совершенно не понимают, за что они платят, каково качество того, за что они платят. Вот я в качестве тезиса вам бы предложила — поспорьте с этим, это совершенно ни на что не претендует, просто такое вот предложение: а что, если оценивать вузы по приему на работу? Вот я помню, что когда я училась, у нас на факультете были Дни карьеры, вот приходили всякие КПМН, Прайс Уотер Хаус, разговаривали со студентами и потом их брали на работу. Тестировали жестко.

Д.ЛИВАНОВ: Такие исследования проводятся. Например, есть рейтинг российских вузов по первой средней заработной плате выпускников.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Ну вот, например. Может быть, таким образом отслеживать качество вузов и эту систему сделать какой-то более или менее формализованной?

Д.ЛИВАНОВ: Нет, оценить качество можно, и это делается, и есть государственные службы, и целый ряд негосударственных рейтингов. И в целом они более или менее когерентны. То есть мы, в общем, понимаем, какие вузы у нас лидеры, какие вузы у нас аутсайдеры, с точностью до какой-то небольшой погрешности. Но за этим не следует никаких решений. Вот в этом наша проблема, и в этом как раз и проявляется дефицит политической воли. То есть рейтинги, по большому счету, составлены, более или менее понятно.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Более того — может быть, что-то понятно и без рейтингов.

Д.ЛИВАНОВ: И понятно и без рейтингов, что человек действительно может заплатить десять тысяч долларов в год, условно говоря, за обучение в Высшей школе экономики или тридцать тысяч долларов в год за обучение в Гарварде или пятьсот долларов в год за обучение вот в этом Открытом университете, о котором вы сказали, и в результате этого обучения они тоже получат дипломы. Так оно, кстати, и происходит.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Ну, там, может, кстати, и подороже, потому что, как известно, понты дороже денег. Это хороший метод людям, которые не вполне разбираются, попытаться продать это как дорогую услугу. Ну ладно.

Д.ЛИВАНОВ: Безусловно, наша проблема в том, что у нас за последние двадцать лет возник и развился сектор псевдообразования. Может быть, половина, может, две трети от общего числа наших студентов как раз там вот учатся.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Вы в своих тезисах упомянули о продолжении темы ЕГЕ.ОСЕТИНСКАЯ: Ну, эта тема бесконечная и для радио, и вообще.

О.БЫЧКОВА: Даже страшно начинать.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Да. Но тут все намного интереснее. Потому что вы предложили создать ЕГЭ-2. То есть сделать ЕГЭ, который будет на выходе между бакалавриатом и магистратурой, и тоже оценивать качество студентов.

Д.ЛИВАНОВ: Ну, это тоже идея не новая. По-моему, как раз сегодня на заседании Госсовета Андрей Александрович Фурсенко об этом сказал. Еще раз говорю — ничего нового, я думаю, последние пять лет не предлагается. Рассматриваются одни и те же идеи, какие-то реализуются, какие-то отбрасываются, но в целом круг идей уже понятен. Что делать, более или менее ясно. Но иногда не ясно, как.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Просто почему эта идея вызывает у меня, осторожно скажу, сатирическую ухмылку? Потому что по ЕГЭ-1, по факту, вы набираете студентов к себе, которых вам потом нужно доучивать школьным предметам. Ну, никуда вы не денетесь. Получается вот так.

О.БЫЧКОВА: Это практикуется уже в технических вузах.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Да, приходят, а дальше курс школьной математики по новой.

О.БЫЧКОВА: Курс школьной письменности. Русскому языку учат.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Ну ладно, письменность меня меньше волнует, потому что есть Word spell checker, и в крайнем случае…

О.БЫЧКОВА: Так письменность — это ж не показатель того, как ты чекером пользуешься, это показатель вообще грамотности и всего прочего. Ну приходят такие люди, которые не умеют ничего.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Научить писать на родном языке, на мой взгляд, проще, чем вложить основы аналитической науки. Это действительно сложно и должно закладываться реально с 6-8 лет, иначе просто никак. Нельзя в 18 лет начать складывать дроби, это смешно. Особенно в техническом вузе, учась на инженера. Ну хорошо, вот уже одна есть система, а теперь вы хотите на ней еще построить еще одну такую систему, которая примерно так же будет… То есть это вот оценка школьных знаний, вот такая оценка…

Д.ЛИВАНОВ: Не отвечайте. Нам сейчас перерыв нужно сделать, буквально на три минуты или пять, на краткие новости и рекламу. Потом мы продолжим программу «Большой дозор». Дмитрий Ливанов, ректор национального исследовательского технологического университета МИСиС, у нас в программе «Большой дозор». Александр из Питера спрашивает, «какая тема вашего разговора, поздно подключился». Какая-какая, Александр — про неконкурентоспособное российское образование мы говорим. А вы о чем подумали?

НОВОСТИ

О.БЫЧКОВА: Мы продолжаем программу «Большой дозор». Ольга Бычкова и Елизавета Осетинская, мы говорим мы сегодня, накануне начала нового учебного года, о российской системе образования, о том, конкурентно ли она способна. Ну, в общем, это вопрос, который не задается, а обсуждаются пути решения проблемы. Так я деликатно выражусь. Дмитрий Ливанов, ректор национального исследовательского технологического университета МИСиС, у нас в студии телекомпании RTVi и радио «Эхо Москвы». Не работает у нас веб-камера. Не знаю, почему. Не включается она у меня. Но что делать? Потерпите. Тут вопросы идут в большом количестве, но мы не успели услышать ответ на вопрос перед самым перерывом. Про этот самый второй ЕГЭ.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Да, вы упомянули в блоге, который написали для «Ведомостей», о преемственности в ЕГЭ, что нужно после ЕГЭ-1 сделать ЕГЭ-2 на выходе из бакалавриата в магистратуру. И вот это как вот, по вашему, должно выглядеть, что там должно быть, и как вообще можно, грубо говоря, сдавать ЕГЭ после факультета журналистики? Ты училась на факультете журналистики?

О.БЫЧКОВА: Да, я училась.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Ты бы сдала ЕГЭ-2?

О.БЫЧКОВА: Я бы сдала бы, но я училась несколько раньше, ты знаешь. Просто, честно говоря, я вообще не понимаю, что сейчас происходит.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Я не уверена, что по экономике я бы сдала ЕГЭ-2.

Д.ЛИВАНОВ: Здесь все очень просто. Если все-таки ЕГЭ, который сегодня есть результат определенного консенсуса, который сложился по отношению к тем требованиям, которые предъявляются к людям, претендующим на то, чтобы учиться в вузе, то есть это некая система минимальных требований, что человек должен уметь и знать для того, чтобы он был способен освоить программу высшего профессионального образования. Поскольку мы сегодня перешли на двухуровневую систему высшего образования, у нас есть бакалавриат и магистратура, и, в принципе, мы не просто допускаем мобильность, то есть то, что люди, получившие высшую степень бакалавра в одном университете и даже в одной стране, могут приезжать на программу магистратуры в другом университете в другой стране, мы не просто это допускаем, а мы будем это стимулировать, то нам, естественно, нужно аналогичную универсальную систему требований сформулировать и для этого перехода. Это просто переход между разными уровнями образования, и для того, чтобы обеспечить сопоставимость результатов образования в разных вузах, необходима, естественно, единая система тестирования.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Давайте так. А есть такая система, скажем, в европейских вузах?

Д.ЛИВАНОВ: Безусловно. Это называется «джимат».

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Это входной билет. А не выходной.

Д.ЛИВАНОВ: Это оно же и есть.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Извините, в «джимате» школьная программа. В «джимате» нет ничего от высшего образования вообще. Человек с базовым школьным образованием в 18 лет может сдать «джимат». Там задачки даже на тригонометрию…

Д.ЛИВАНОВ: Ну мы же сейчас не обсуждаем уровень этих требований. Мы просто говорим, что такая система требований должна существовать.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Просто я объясню, почему я к этому стала вести. Если вы декларируете, что российское образование должно быть таким, чтобы, сдав ЕГЭ-2, можно было поехать учиться в Сорбонну, тогда система должна быть международной.

Д.ЛИВАНОВ: Да.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Тогда она должна автоматически замыкаться на общую систему.

Д.ЛИВАНОВ: Согласен.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Даже ничего изобретать не надо — надо просто взять чужую систему и в нее влиться.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Дело в том, что никакой чужой системы единой не существует. Одна система в Америке, другая система в европейских странах. Но, безусловно, стремиться к унификации международной необходимо, конечно.

О.БЫЧКОВА: Нам тут пишет как раз человек, Наталья: «Зачем изобретать велосипеды? Надо просто перенять полностью западную систему образования, чтобы не мотаться в Гарвард и в другие страны за хорошим образованием».

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Дело в том, что в Гарвард мотаются из всех стран практически. То есть создать Гарвард — это как-то не так чтобы вот так на раз можно.

Д.ЛИВАНОВ: Нет, ну, кстати, с этим можно согласиться в том плане, что, допустим, я считаю, что экзамен по английскому языку какой-то смысла не имеет, поскольку есть международные тесты, системы тестирования, международно признанные. Любой университет признает эти результаты. Поэтому проводить, например, в вузе экзамен по английскому языку просто бессмысленно. Мы так и хотим сделать.

О.БЫЧКОВА: Хотите свалить это на другие плечи просто.

Д.ЛИВАНОВ: Не на другие плечи. Это объективная система. Если мы будем учить так, что большая часть наших выпускников не сдаст TOEFL на приемлемом уровне, это будет о нас говорить соответствующим образом.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Просто я хочу сказать, что, к сожалению, такой системы, как ЕГЭ… во всяком случае, в вашем ответе не прозвучало, что есть какая-то такая система. Еще раз говорю, «джимат» — это вещь, которую в принципе можно сдать без высшего образования. Там ничего такого нету. Там логика и устный счет. Вот есть вопрос от нашего читателя, который прокомментировал ваши тезисы на сайте «Ведомостей». Он со всем согласился, только написал: «Ни одного университета мирового уровня нельзя создать в стране, где иностранцы не хотят жить». Понимаете, какая проблема? Имея в виду Россию. Что если в Россию не хотят ехать, то здесь и университета мирового уровня не получится. Иными словами, нужно в целом страну приводить в порядок, чтобы…

Д.ЛИВАНОВ: С этим трудно поспорить. Но, в частности, мне кажется, что система образования — это одна из характеристик страны очень важная. И действительно, качественная система образования — это один из факторов привлекательности страны. Безусловно, есть и другие факторы, но этот фактор тоже важен. Поэтому верно и обратное: пока у нас не будет конкурентоспособной системы образования, к нам учиться точно из других стран не поедут.

О.БЫЧКОВА: Можно я прочитаю вот эту смс, которую наши слушатели не слышали, наши зрители не видели, но мы не можем этим не поделиться. Игорь из Омска пишет, что на факультет «Таможня» не было ни одного бюджетного места.

Д.ЛИВАНОВ: Нет, ну возмущение можно разделить.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Игорь, факультет «Таможня» мы оценили.

Д.ЛИВАНОВ: Можно сделать инвестицию такую — заплатить за обучение на контрактном месте, потом…

О.БЫЧКОВА: А потом отобьется!

Д.ЛИВАНОВ: Безусловно. Мне кажется, что да.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Вы знаете, я давно порываюсь высказать эту мысль. Проблема-то ведь состоит не только в том, что появились вузы «рога и копыта». Проблема состоит в том, что вообще учредить факультет и назваться высшим образованием стало довольно легко. Из всех российских вузов, наверное, самым сильным брендом — тут можно спорить, но… является МГУ. Понятно, это самый старый вуз, прямо такой бренд-бренд. Я зашла специально перед программой на сайт и обнаружила, что за время, которое я там не учусь, там появились следующие факультеты: политологии, дальше — внимание, я не шучу — факультет глобальных процессов…

О.БЫЧКОВА: Ой, я хочу быть профессором глобальных процессов. Возьмите меня! Я вам такого…

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Это круто. Высшая школа телевидения. Ну понятно, что на телевидение без высшего образования специального телевизионного… Там, например, работа в кадре является одним из предметов. Факультет современной социологии. У нас был в третьем гуме, я помню, просто факультет социологии.

Д.ЛИВАНОВ: Он уже признан несовременным, видимо. С учетом тех изменений, которые…

О.БЫЧКОВА: Факультет античной социологии.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Нет, не присутствует. Зато присутствует Высшая школа перевода.

Д.ЛИВАНОВ: На самом деле, конечно, дело не в названиях. И нужно действительно смотреть, чем там люди занимаются, какие там преподаватели, какие там студенты.

О.БЫЧКОВА: Да, это правда.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Но количество новых возникающих актуальных факультетов, потому что темы актуальные — социология, политология, телевидение…

О.БЫЧКОВА: Таможня, например.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Это, знаете, похоже на что? на маркетинговую стратегию. Вот есть рынок, мы сейчас его освоим. Вот деньги есть. У нас есть бренд, а у вас есть деньги. Вы родители, вы хотите заплатить. Ну да, мы же не можем всех впихнуть на экономический факультет.

Д.ЛИВАНОВ: Отвлекаясь от конкретных примеров, я не вижу в этом ничего плохого, и могу сказать, что любой университет в любой стране заинтересован в том, чтобы увеличивать свои доходы. И если он это делает, в этом нет ничего страшного. Вопрос просто в том, опять-таки, какое качество образования.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Ну, во-первых, если университет является коммерческой организацией, это нормально. Если он является государственным предприятием, то его целью, вообще говоря, не является максимизация прибыли. Его целью отчасти должны быть фундаментальные исследования и увеличение количества и качества не госзаказа, а обучение и выпуск качественных студентов, чей последующий творческий путь доказывает влиятельность и силу этого учебного заведения. Поэтому здесь, мне кажется, идет размывание знаний скорей.

Д.ЛИВАНОВ: Ну, опять-таки, трудно о чем-то судить по названию. Я бы не взялся.

О.БЫЧКОВА: Не, мы приводим такой пример…

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Что этот процесс затронул отнюдь не только частные вузы.

Д.ЛИВАНОВ: Нет, а это действительно так. Ну я вот, например, когда стал ректором, первым делом закрыл факультет, который готовил юристов у нас почему-то. Как-то он оказался ни к чему.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: То есть эти юристы, которые со сталью и сплавами, они особые по сравнению с обычными.

О.БЫЧКОВА: А вот расскажите, как вы закрыли факультет. Потому что это же проблема, как закрывать вузы и сокращать их количество.

Д.ЛИВАНОВ: Мы просто закрыли прием на эту специальность, сейчас уже и факультет закрыли.

О.БЫЧКОВА: Нет, ну вот в предыдущем году или в позапрошлом году кто-то поступил…

Д.ЛИВАНОВ: Ну естественно, тех, кто поступил, надо доучить.

О.БЫЧКОВА: Кто-то рассчитывал свою жизнь таким образом.

Д.ЛИВАНОВ: Нет, их нужно доучить. То есть все обязательства перед ними университет должен выполнить, безусловно.

О.БЫЧКОВА: То есть вы просто закрываете прием и ждете, пока те иссякнут?

Д.ЛИВАНОВ: Да, закрываем прием, и через пять лет у нас таких студентов нет.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: А вы с большим сопротивлением столкнулись? Вот вы как менеджер пришли, вызываете человека и говорите: «Я вас, наверное, сокращу».

О.БЫЧКОВА: И даже точно.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: А человек говорит: «А я сейчас куда-нибудь сверху зайду».

Д.ЛИВАНОВ: Ну а как вы думаете? Но, понимаете, это же решения, которые надо принимать в любой сфере деятельности. В образовании они, как мне кажется, ничуть не менее болезненно и сложно, чем в любом другом деле.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Ну как это технически, так и происходит?

Д.ЛИВАНОВ: Ну есть определенная процедура принятия решений — что-то открыть или что-то закрыть мы можем только решением ученого совета. У нас есть коллегиальный орган управления.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: То есть вы должны убедить коллег?

Д.ЛИВАНОВ: Мы должны вынести это решение, его обосновать, и если ученый совет за него проголосует, то мы его принимаем, а если против…

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Но у вас управляемая демократия там или реальная? Суверенная или как?

Д.ЛИВАНОВ: Мне трудно об этом судить, но она, безусловно, управляемая, мне кажется.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Управляемая все-таки.

Д.ЛИВАНОВ: Нет, конечно, мы решения на вече не принимаем.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Нет, ну подождите, между управляемой демократией и вече есть некоторая золотая середина, мне кажется.

Д.ЛИВАНОВ: Нет, есть определенные процедуры управления университетом. И я, безусловно, этими процедурами пользуюсь, я их соблюдаю.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Просто те же люди сначала проголосовали за открытие, а потом точно так же проголосовали, чтобы этот факультет закрыть. То есть…

О.БЫЧКОВА: Наверное, прошло не очень много лет между этими решениями.

Д.ЛИВАНОВ: Несколько лет. Ну что делать, изменилась политика.

О.БЫЧКОВА: А вот вы думаете, как надо технически подойти к решению этой проблемы по избавлению от этих самых избыточных, фальшивых, ненастоящих, ложных, я не знаю, каких еще, вузов? Вот это вот вообще как нужно сделать?

Д.ЛИВАНОВ: Я думаю, у нас одна из основных проблем — это то, что у нас нет какого-то системного документа, который бы описывал количественно и качественно, что будет с нашей системой образования в перспективе, то есть через два года, через четыре, через пять, десять, пятнадцать, двадцать и так далее.

О.БЫЧКОВА: То есть идей зеро.

Д.ЛИВАНОВ: Нет, идей как раз очень много. Стратегия «2020» более общая, но применительно к образованию такого нет. Условно говоря, у нас нет документа, который бы сказал, сколько студентов в России мы планируем иметь через десять лет. Или сколько преподавателей вузовских. Или какой должен быть объем работ, выполняемых российскими университетами. Или каковы должны быть их позиции в международных рейтингах. Таких документов нету.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Но что поразительно…

О.БЫЧКОВА: С одной стороны, поразительно, а с другой, может, оно и к лучшему? Потому что начнут совсем все планировать, и тогда совсем кранты.

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Нет, ну это какой-то план развития в целом. Государство должно иметь какой-то программный документ в этом отношении.

Д.ЛИВАНОВ: Мы не можем обеспечить какую-то положительную динамику год от года, раз у нас нет какой-то цели, которой мы хотим через десять лет достичь, то как мы можем принимать решения каждый год…

Е.ОСЕТИНСКАЯ: Нет, методы могут быть же стимулирующие, а не приказные, например. Они могут быть разные — налоговые, такие, сякие, аккуратные, неаккуратные.

О.БЫЧКОВА: Хорошо, понимаю. Но вот все-таки технология избавления от этой напасти?

Д.ЛИВАНОВ: Еще раз, первый этап всегда — это объявить о том, какие цели ставятся. Мне кажется. Дальше уже наступает этап реализации. Как в любом лечении, есть постановка диагноза, есть определение лечения, и есть реализация, которая приводит к выздоровлению.

О.БЫЧКОВА: А задача ставится следующим образом: нам нужно, чтобы у нас осталось вот столько-то вузов таких-то направлений.

Д.ЛИВАНОВ: Ну, это, безусловно, один из показателей. Но, видимо, он будет не единственным, который вообще описывает состояние системы образования. Но это важно — это структура системы образования. Кроме структуры, есть еще институциональное устройство, то есть по каким правилам она живет, то есть как вузы финансируются, какие к ним предъявляются тре