Мирных жителей в России нет

Почему угроза теракта стала в последнее десятилетие постоянным элементом российской общественной жизни?

Об этом — обозреватель Радио Свобода, эксперт по Северном Кавказу Андрей Бабицкий.

— Взрывы жилых домов в Москве был синхронизированы по времени со всплеском боевых действий в Дагестане. Тогда шла война, вы находились в то время в Дагестане. Было ли ощущение, что открыты два фронта кавказской войны — один на Северном Кавказе, а другой в Москве?

— Да, у меня такое ощущение было. Я понимал, что, в общем, эти взрывы не уклоняются от логики действий тех вооруженных групп, которые в то время существовали в Чечне. Известный лагерь «Кавказ» — основанный Хаттабом, который курировал его вместе с Басаевым — готовил выпускников-террористов, и на «экзаменах» они постоянно проводили различного рода диверсии, военные акции за пределами Чечни. Масштаб и частота этих диверсий возрастали постоянно. Собственно говоря, взрыв дома в Буйнакске тоже является лишь одним из звеньев: взрывались не только дома, но и рынки, электрички — логика та же, просто отличается выбор объектов. Естественно, рано или поздно должны были быть выбраны объекты, разрушение которых должно было привести к каким-то серьезным последствиям. А именно — многоэтажные дома.

— Есть ли основания полагать, что эти объекты выбирались в некоторой степени случайно? Или у боевиков был план, который подчинялся какой-то главной идеологической цели?

— Думаю, что объекты все-таки выбирались случайно — по принципу «где легче всего разместить взрывчатку так, чтобы это не привлекло к себе никакого внимания». Были выбраны дома в спальных районах. Вокруг этих взрывов до сих пор колоссальное количество недомолвок: ведь не прошло ни одного открытого процесса, на котором были бы даны ответы на многочисленные вопросы, имеющиеся у общества… Сергей Адамович Ковалев, председатель комиссии, которая расследовала происшествие в Рязани, также не сумел получить никаких ответов по запросам, будучи депутатом.

Конечно, в этих взрывах еще очень много неясного. Я не могу вслед тому же Сергею Ковалеву — и очень многим, на мой взгляд, разумным людям — обвинять ФСБ и силовые структуры России в организации и проведении этих террористических актов. Но я предполагаю, что со стороны этих структур была какая-то доля инспирации. Каким-то событиям, видимо, дали ход; не поставили заслон определенным движениям в этом направлении — с тем чтобы, может быть, подтолкнуть ситуацию к вооруженному конфликту… То есть я допускаю, что какое-то косвенное участие силовых структур, в общем, имело место. Но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понимать: и в лагерях Хаттаба были люди, которые представляли интересы силовых структур. Полагаю, что информация о том, что происходило в лагерях террористов, наличествовала в тех объемах, которые позволяли понять, куда это все движется.

— Этот кровавый круг некоторым образом замкнулся через 10 лет: налицо новая серия взрывов, терактов. Только накануне спецслужбы сообщили — если верить официальным сообщениям — что раскрыты два крупных теракта, которые могли обернуться гибелью большого количества людей во время празднования Дня города в Москве. Можно ли предположить, что развитие событий может привести к повторению столь же страшных масштабных терактов, как те, что случились 10 лет назад?

— Действительно, парадигмы совпадают. Десять лет назад поначалу все военные операции, о которых я говорил, тоже носили характер диверсий: какие-то вооруженные группы на границах Чечни, Северной Осетии или Кабарды старались нападать на военные машины, расстреливая сотрудников силовых структур. А потом, постепенно — то электричка, например, в Пятигорске, то рынок во Владикавказе. От определенного торможения — к представлению о том, что террористическую деятельность надо распространить как можно дальше, потому что никто особенно внимания не обращает. Подрывы, которые осуществляли смертники Умарова этим летом, в основном были нацелены на силовиков и силовые структуры — чеченских милиционеров, РОВД в Назрани. А нападений на гражданские объекты не было.

Собственно, сам Умаров заявлял — и в видеообращении на «Кавказ-центре», и в интервью Радио Свобода — о том, что он будет воздерживаться от нападений на гражданские объекты. Но, тем не менее, он сказал одну очень важную вещь: Умаров не рассматривает гражданское население как недозволенную цель, потому что у российских граждан вообще нет права называться гражданским населением. Они платят налоги, они поддерживают вооруженные структуры, которые ведут войну в Чечне, поэтому несут ответственность за все, что делает власть. И если вдруг возникнет такая необходимость, то она просто должна быть сформулирована — в информационных, политических и прочих целях. В общем, никаких особенных морально-нравственных препятствий, я думаю, у террористического подполья в этом случае не будет.