Минобороны: Дайте солдатиков

Министерство обороны, с грехом пополам продолжающее весенний призыв, путается в показаниях и то собирается увеличить возраст забираемых в армию до 30 лет, то грозит отменить отсрочки, то вводит пятидневную рабочую неделю для солдат, то планирует вернуть в школы НВО и возродить из небытия ДОСААФ.

Пока совершенно не понятно, что из задуманного Минобороны удастся претворить в жизнь, а что так и останется декларацией — но в действительности все это не имеет решительно никакого значения.

Из потока сознания, которым накануне весеннего призыва разродились отцы-генералы, ясно только одно: Министерство обороны внезапно обнаружило демографическую яму и теперь силами лучших умов решает, кем ее заполнить. К слову сказать, сама эта внезапность настраивает на философский лад: хорошо работают штабные аналитики, предсказать демографический спад 2009-2010 лет за семь-восемь было невозможно. Выше человеческого разумения проводить такие обобщения.

Я бесплатно, в качестве гуманитарной помощи, дам наводку: когда призывного возраста достигнут дети 2004-2007-го, народу будет много. Для того, чтобы это понять, даже не нужно быть генералом, но тем не менее, вдруг, через 15 лет Минобороны снова столкнется с вопиющими неожиданностями.

Судорожные попытки военного ведомства тушить пожар призывниками обречено на провал по довольно банальной причине, никак не связанной с тем, что «людей мало». Дело в том, что когда речь идет о настоящей призывной армии, а не о ее имитации, количество призывников — даже при демографических спадах и подъемах — может оставаться стабильным за счет гибкой системы набора: можно регулировать число новобранцев, призывая попеременно людей из разных страт, мобилизуя резервистов etc.

В России же никакой призывной армии нет: есть армия сословная — забирают в основном тех, кто не смог откупиться или тех, для кого армия является единственным средством социализации и получения профессии. Редкое исключение составляют те, кто идет служить только потому, что чувствует в этом свой долг и призвание — но здесь речь идет, скорее, об армейском образовании, а не о призыве. Призыв же в постсоветской армии обеспечивала, обеспечивает и будет обеспечивать молодежь городских низов, люмпены или социальная страта, балансирующая на грани люмпенизации. Эта страта выбрана подчистую.

Минобороны, внезапно возжелавшее понабрать пехоту из остальных социальных слоев, ни на минуту не задумывается о том, что если существующая почти официально система откупа от призыва продолжает оставаться никем не оспариваемым общим местом, то увеличение призыва приведет только к тому, что средняя сумма взятки упадет, и в плюсе останутся медики, работники военкоматов, штабные армейские начальники и сами призывники, но никак не министерство.

Существует ли обозначенная и действенная система борьбы с призывной коррупцией? Нет. Наоборот, в логике Минобороны, и коррупции-то никакой не было. Существует ли внятное понимание того, что провал (причем, очень смешной и позорный провал) перехода на контрактную службу связан не только с тем, что «денег мало дают», но и с тем, что никто никогда не объяснял новоиспеченным контрактникам, в чем же смысл российских вооруженных сил? Нет. Такого понимания нет и близко. Есть ли хотя бы приблизительная стратегия перехода от сословной армии к нормальной призывной? Нет. Просто «дайте нам студентов срочно да побольше, мы вот вам написали на бумажке, что у нас много идей».

Если учесть, что офицеров Минобороны решило сокращать, а часть функций военкоматов передать «гражданским специалистам», сама возможность увеличения количества призывников может быть поставлена под сомнение: кто призывать-то будет?

Нет ответа.

Нет вообще никаких ответов. Министерство хочет солдат. Разумеется, с таким творческим отношением к делу никаких солдат оно никогда не получит.