Как жаль, что осталось в стороне от внимания СМИ событие, состоявшееся в минувший четверг, 10 июня, на площадке РИА «Новости». «Круглый стол» с участием представителей федеральной власти, прежде всего ведомства господина А. Кудрина, был посвящен реализации Закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием правового положения государственных (муниципальных) учреждений», который Президент РФ подписал еще в мае. В просторечии этот закон уже получил прозвище «закона про АУ» (автономные учреждения). Представители Минфина, как, собственно, было и всегда, заверили участников «КС» в том, что к 1 января 2011 года, когда закон частично вступит в силу, у них все готово. Но им не поверили. Ведь и в 2004 году, накануне введения пресловутого закона «о монетизации льгот», они тоже всех успокаивали и заверяли, что все готово. Закончилось все перекрытием федеральных трасс в Подмосковье.
Тем временем, судя по письмам, которые сотнями приходят в Московский областной комитет КПРФ, фракцию КПРФ в Мособлдуме и лично секретарям МК КПРФ, жители Подмосковья ничего хорошего от реализации очередной выдумки наших финансистов-реформаторов не ждут. И сегодня о законе, причинах его введения и методах реализации его положений редактор «Подмосковной правды» С.В. Федоров беседует со вторым секретарем МК КПРФ, заместителем руководителя фракции КПРФ в МОД Константином Николаевичем Черемисовым.
— Константин Николаевич, первый вопрос напрашивается сам: кому и зачем нужно превращать наши школы, больницы, музеи, библиотеки в АУ?
— Начну, что называется, от печки. Еще в апреле 2006 года 6 депутатов-«единороссов» во главе с М. Шаккумом и А. Исаевым внесли в ГД законопроекты об изменении организационно-правовой формы государственных (муниципальных) учреждений и замене их новой формой — автономными учреждениями (АУ). Как всегда, они много говорили о «народном благе». Однако уже тогда большинство специалистов высказалось категорически против подобных нововведений. Резко отрицательное отношение к законопроекту сразу же выразили: Российский союз ректоров, профсоюз работников культуры, профсоюз работников народного образования и науки, Союз директоров ссузов. Такое единодушие неслучайно. Профессионалы прекрасно сознавали, что за цветистым набором якобы выгодных для образования положений и фраз таятся конкретные угрозы для самого существования системы образования. Однако «единороссы» и правительство в очередной раз наплевали на мнение специалистов.
— В чем же заключаются для нас эти угрозы, например, в сфере образования?
— Четкий ответ на этот вопрос дан фракцией КПРФ Государственной Думы. Коммунисты сформулировали пять очевидных угроз, которые, как мины, заложены в этом законе.
Первая угроза — утрата части еще сохранившихся достижений образовательного и социального законодательства 1990-х годов. Оставшиеся отсрочки от призыва на военную службу, досрочные пенсии для педагогов, занятых в учреждениях для детей, и т.п., — всё это установлено именно для государственных и муниципальных образовательных учреждений, для тех, кто в них работает или учится, но отнюдь не для учреждений автономных.
Вторая угроза — новый виток коммерциализации социальной сферы, массовое вытеснение бюджетных (т.е. бесплатных для гражданина) социальных благ платными услугами. Главное, чего лишаются АУ, — это гарантированное государственное финансирование. За обещанное расширение экономической самостоятельности учреждению предлагается заплатить отказом от бюджетных гарантий. Компенсировать недостаток бюджетных денег будет население, которому придется платить за то, что прежде было бесплатным, либо дороже «покупать» то, что было дешевым.
Третья угроза — фактическая ликвидация конституционных гарантий прав граждан на бюджетное образование, а потенциально — и на охрану здоровья. Как известно, статьями 41 и 43 Конституции РФ такое право гарантируется лишь тем, кто учится (воспитывается) или лечится в государственных и муниципальных учреждениях. О «гениальном юридическом открытии» в виде АУ авторы Конституции не подозревали, что неудивительно. Удивительно другое: авторы законопроекта то ли не подозревали, то ли делают вид, что не подозревали, о существовании Конституции, содержащей перечень гарантированных гражданам прав и свобод.
Впрочем, некоторые «намеки» на социальные обязательства в законопроекте все-таки содержались. Цитирую: «Решение о создании автономного учреждения путем изменения типа существующего государственного (муниципального) учреждения принимается, если такое решение не повлечет нарушения предусмотренных законом прав граждан, в том числе права на получение бесплатной медицинской помощи и бесплатного образования, права на участие в культурной жизни» (п. 3 ст. 5).
Правда, никаких показателей, позволяющих определить, нарушены ли предусмотренные законом права граждан, в данном законопроекте не было. Нет их и в большинстве действующих законов или подзаконных актов.
Приведем простой пример. Ректор одного из престижных московских вузов рассуждает следующим образом: зачем мне бюджетные деньги из расчета по 700-800 у.е. на студента, когда в вуз стоит очередь желающих заплатить по 3000 у.е.? Поменяв организационно-правовую форму, можно отказаться от бюджетного финансирования, получить много больше денег от внебюджетных студентов, нормально заплатить преподавателям и улучшить материальную базу.
Казалось бы, всё правильно. Вот только бюджетных мест в вузе больше не будет, а абсолютное большинство «бюджетников» (рабочих и крестьян — тем более) не способны платить за студента по 3000 долларов в год. Спрашивается, нарушены ли здесь установленные законами права граждан? Думаю, ответы на этот вопрос ректора или министра, с одной стороны, родителя или студента, желающего учиться, с другой стороны, окажутся прямо противоположными.
Кстати, можно смело говорить о том, что интересы ректора расходятся в данном случае не только с интересами потенциальных студентов, но и страны в целом. Ведь никто еще не доказал и никогда не докажет, что дети из обеспеченных семей умнее и образованнее детей из семей с небольшим достатком. Поэтому, вполне возможно, качество специалистов, которых станет выпускать престижный вуз, заметно снизится.
Четвертая угроза состоит в том, что введение новой организационно-правовой формы снимает запрет на приватизацию, сохранившийся даже после «монетизации», в Законе РФ «Об образовании» для государственных и муниципальных образовательных учреждений, но отнюдь не для АУ. В законе «единороссов» прямо прописан и один из путей такой приватизации — банкротство.
Итак, как и предупреждали коммунисты и профсоюзы, снятие ответственности учредителя по долгам учреждения естественным образом открывает дорогу банкротству (а значит, и приватизации) самого учреждения. Правда, на этот счет законопроект содержал три оговорки, но и их можно обойти.
Наконец, пятая угроза — рост коррупции в социальной сфере. Согласно законопроекту АУ не вправе без согласия собственника распоряжаться недвижимым и особо ценным движимым имуществом, которое закреплено за ним собственником или приобретено за счет целевых средств, выделенных из бюджета (п. 2 ст. 3).
Другими словами, в закон закладываются сразу три явных основания для колоссальной коррупции, ибо именно государственным (муниципальным) чиновникам предложено решать: превращать государственное учреждение в АУ (фактически выдавая ему разрешение на приватизацию) или оставить в прежнем статусе; какое именно имущество государственного (муниципального) учреждения относить к категории особо ценного (т.е. изъятого из свободного оборота); давать ли согласие учреждению на право распоряжаться этим особо ценным имуществом.
Между прочим, угроза распродажи, например, национальных культурных ценностей в случае создания АУ может возникнуть и без формальной приватизации государственных или муниципальных учреждений. Выступая на пленарном заседании Госдумы 9 июня, депутат О. Дмитриева привела такой пример. В точном соответствии с законом, деля движимое имущество музея на «особо ценное» и «не особо ценное», чиновник может отнести к первому, скажем, картину Рембрандта, а ко второму — «каких-нибудь» импрессионистов, разумеется, не бесплатно. После этого опять же на вполне законном основании импрессионисты могут быть проданы иностранному музею или вообще в частные руки. Коррупционная схема, что называется, прямо подсказывалась авторами закона.
Не менее многообещающей выглядит и другая схема: закон разрешает будущим АУ вносить имущество, не относящееся к недвижимому или особо ценному, в уставной капитал организаций, создаваемых совместно с другими (негосударственными) организациями.
Таким образом, все основные риски, о которых изначально предупреждали коммунисты и общественные объединения, действующие в сфере образования в законопроекте об АУ, скорее, закамуфлированы, чем уменьшены, но в целом, безусловно, сохранены.
К сказанному выше мне нечего добавить, кроме того, что наше правительство и подконтрольные ему «единороссы» вновь в основу социального закона положили формулу, по которой лучшее средство от перхоти — это гильотина.
— Мы достаточно подробно остановились на том, чем грозит закон образовательным учреждениям. Вы являетесь членом комитета по здравоохранению МОД. Как к грядущему вступлению закона в силу отнеслись работники медицины?
— Знаете, у меня на сегодня скопились уже сотни писем, в которых медики с ужасом говорят о перспективе реализации этого закона. О том же самом я слышу на встречах с работниками больниц и поликлиник Подмосковья. Давайте остановимся на декларируемом в законе понятии гозаказа, на котором, собственно, и построена вся система автономных учреждений. Пусть представители Минфина и Минэкономразвития, которые продавливали этот закон, ответят мне на вопрос: как наши органы власти, что в центре, что на местах, будут определяться с госзаказом для психиатрической больницы? Сколько человек нам записать в больные? Как они собираются это планировать? А что, если кому-то из недобросовестных врачей придет в голову мысль превратить эту самую психбольницу в АУ, где будут оказываться в основном платные услуги? Разве такое развитие событий невозможно? Отвечу: в соответствии с законом об АУ — это уже не сказка, а быль!
О какой автономизации учреждений здравоохранения вообще может идти речь, если уже сейчас у нас в области в большинстве сельских поселений закрыты ФАПы (фельдшерско-акушерские пункты. — Ред.), закрыто большинство сельских больниц, а в центральных больницах городов и районов катастрофически не хватает специалистов. И это я говорю о столичной области. О том, что происходит в этой сфере где-нибудь за Уралом, я даже думать боюсь!
Ликвидация любого учреждения здравоохранения не на словах, а на деле для жителей Московской области смерти подобна. А перевод муниципальных больниц в АУ, которые будут в большинстве своем оказывать платные услуги населению, вполне можно приравнять именно к ликвидации. У наших пенсионеров, да и не только у них, нет средств для приобретения платных медицинских услуг. Да и не только у пенсионеров. Достаточно опросить 100 любых жителей в любом подмосковном городе для того, чтобы узнать, что в лучшем случае только 10-15 человек из них могут себе позволить обратиться в платную клинику. Но они и сегодня пользуются услугами частных врачей. Так что для них ничего не изменится. Зато для тех, кто привык получать пусть не самую качественную, но зато бесплатную медицинскую помощь, наступит время, когда им вообще никто этой помощи оказать не сможет.
Сегодня, чтобы попасть на прием в знаменитые МОНИКИ жители Подмосковья вынуждены приезжать к 6 утра и ждать своей очереди под открытым небом. После введения закона в эту очередь придется вставать накануне приема вечером. Но это те наши граждане, у кого нет денег для визита к частному врачу. Наше правительство о таких людях думает в самую последнюю очередь.
— Константин Николаевич, завершая наш разговор, вернемся к его началу. Кому и для чего понадобилось уничтожать систему государственного образования и здравоохранения? Кому это выгодно?
— Для меня, как и для тысяч жителей Подмосковья, очевидно, что этот закон способен нанести колоссальный вред социальным правам граждан и стране в целом.
Заказчиками закона выступили две группы лиц. Это отдельные руководители государственных учреждений, мечтающие приватизировать имущество социальной сферы, как это уже было проделано в ельцинские времена в промышленности и сельском хозяйстве. Вторая группа — это бизнесмены, которые надеются скупить или захватить достаточно большой массив имущества, которое пока принадлежит государству и выполняет самую важную функцию — обеспечивает нам возможность получения бесплатного образования и медицинских услуг.
В заключение хотел бы сказать о главном: коммунисты на всех уровнях власти, будь то Госдума или Мособлдума, всегда вступали против принятия этого закона. Но сам этот закон вполне отвечает целям капиталистического общества, в котором нет места подлинной заботе о каждом человеке. Советская власть всегда во главу угла ставила заботу о человеке, о его здоровье, образовании, культуре и нравственности. Закон об АУ является очередным ударом по этим завоеваниям социалистической системы. И его суть сводится к тому, что право на достойное образование и заботу о здоровье будет предоставлено лишь тем, кто сможет за это заплатить. Большинству населения области и страны предстоит вернуться в эпоху «до октября 1917 года», когда сельские мальчишки могли рассчитывать только на 4 класса ЦПШ (церковно-приходской школы — Ред.), а смертность новорожденных в сельских районах превышала цифру 10 человек на 1000. Вот такие «завоевания» предлагают нам «единороссы» в рамках модернизации страны.
На «круглом столе», который состоялся 10 июня, на фоне оптимистических заявлений чиновников Минфина звучали и совершенно обратные высказывания. В частности, ряд журналистов говорили о том, что реализация закона об АУ приведет к тому, что люди вновь выйдут на улицы, как это уже было в январе 2005 года. По моему мнению, это самая здравая мысль, которая был высказана на КС. Если правительство не откажется от плана «варваризации» страны, то коммунисты возглавят народный протест. Мы были готовы к этому в 2005 году, готовы и сейчас.
