Когда Бухари Бараев видит на экране телевизора изображение своего сына, одетого в камуфляжную куртку и с автоматом АК-47 в руках, его начинают переполнять эмоции. Слезы текут, а молодой террорист говорит с экрана о том, как он взял в заложники сотни невинных людей. Он заявляет о том, что готов умереть смертью мученика, если Кремль не прекратит войну в Чечне.
Бараев в первый раз смотрит интервью, которое я взял у его сына Мовсара во время захвата заложников в Москве в здании театра семь лет назад. Я полетел в Грозный — столицу российской Чеченской республики, — чтобы показать ему запись этого интервью.
Мовсар возглавлял группу из примерно 40 хорошо вооруженных чеченских террористов, захвативших более 800 зрителей в одном из московских театров. Два дня спустя после того, как я вошел в здание театра, чтобы поговорить с ним, он и другие террористы были уже мертвы — их уничтожили бойцы российских спецподразделений. Погибли также по меньшей мере 120 заложников.
‘Я горжусь своим сыном — он погиб как мученик за свою страну, — говорит Бараев, потерявший 45 родственников, включая двух братьев, в войнах Чечни против России. — Но брать в заложники невинных людей — это ошибка. Я это не поддерживаю. Это был неправильный и бессмысленный акт, который бы ни к чему не привел. Но это не причина, чтобы его не любить. Он пошел на это от отчаяния’.
56-летний Бараев посвятил большую часть своей жизни делу борьбы за независимость Чечни. Однако он резко изменил свою позицию и стал активно поддерживать Рамзана Кадырова — жестокого прокремлевского президента Чечни.
Этот 33-летний президент, неистово преданный российскому премьер-министру Владимиру Путину, лично позвонил Бараеву в Австрию, где тот прожил 10 лет в изгнании, и попросил его вернуться, гарантировав ему безопасность.
Службу безопасности Кадырова постоянно обвиняют в похищении людей, в пытках и убийстве его оппонентов, но Кадыров приветствовал Бараева как старого друга в Грозном и отвез его на машине к себе домой, где был устроен банкет. Он подарил ему автомобиль ‘Волга’ и, как говорят, оказывает ему материальную поддержку.
‘Кадыров — это человек слова, и я ему доверяю, — говорить Бараев. — Я теперь понимаю, что он добился в Чечне того, о чем мечтал. Я разочаровался в повстанческом деле, потому что результатом этого были только смерть, страдания и пустые обещания’.
Это решение внесло раскол в его семью. Его младший сын Ислам, оставшийся в Австрии, осудил отца. Чеченские повстанцы назвали его предателем.
Бараев остается при своем мнении. ‘Я потерял сына и большинство членов моей семьи в боях Чечни за свободу. Кто после этого осмелится назвать меня предателем?’
‘Я люблю свою родину, и я хочу здесь умереть. Кадыров все изменил, и я призываю всех боевиков, продолжающих борьбу, признать, что они не правы. Никогда еще жизнь здесь не была такой прекрасной. Они должны сложить оружие’.
Ренегатство Бараева — это большой пропагандистский успех для Кадырова, который в качестве домашнего животного держал львенка перед тем, как он стал президентом в 2007 году. Обхаживание таких людей как Бараев, который раньше называл Путина ‘преступником’, а Россию — ‘бессердечной страной’, это часть политики Кадырова, направленная на то, чтобы убедить боевиков встать на сторону его режима.
Традиция перемены лагеря существует уже много лет в семьях полевых командиров. Служба безопасности президента, которую называют ‘кадыровцы’ и которую все так боятся, состоит из бывших боевиков, которые сражались против русских, но затем перешли на сторону своего бывшего врага.
Так же сам Кадыров и его отец Ахмад — бывший президент, погибший в результате покушения пять лет назад — боролся против России в первую чеченскую войну 1994 — 1996 годов. Однако он встал на сторону Путина, когда тот начал второй конфликт в 1999 году.
В ответ на это Путин предоставил ему де факто контроль над Чечней, и не замечал пресловутой жестокости этого режима. Бывших боевиков заставляли быть лояльными Кадырову, иногда для оказания давления на них похищались их родственники. Предлагались также деньги и влиятельные посты.
Политика Кадырова в области предоставления амнистии вызвала недоумение в Москве, особенно среди российских ветеранов, возмущенно наблюдавших за тем, как к наградам представляют их бывших врагов.
Для них Бараевы — это одна из самых ненавистных семей террористов. Другие поддерживают политику Кадырова, так как это сократило ряды повстанцев до менее 1 000 человек.
Кадыров заявляет о том, что он хочет объединить чеченский народ. Скептики говорят о том, что ему доставляет удовольствие видеть, как его враги склоняются перед его правлением. ‘Ему нравится слышать похвалу от тех, кто когда-то называл его предателем — ему это по вкусу, так как это показывает его власть’, отметил один из скептиков.
Нет оснований полагать, что Бараева силой заставили вернуться. Мое интервью было снято оператором одного из министров в кабинете Кадырова, и это обстоятельство не давало возможности судить относительно того, насколько свободно говорил Бараев. Он заметил, что может говорить только в присутствии официального лица. ‘Что ни говори, а я отец террориста ? 1 в России. Я уверен, что вы это понимаете’.
Город Грозный, пострадавший от самых масштабных бомбардировок после окончания второй мировой войны, за время правления Кадырова в значительной мере восстановлен. В этом городе расположена крупнейшая мечеть в Европе — экстравагантный символ для республики с населением чуть больше 1 миллиона человек.
Здесь не допускается никакого инакомыслия. Хотя Кадыров сам и отрицает свое участие в любой форме, те, кто отваживаются говорить, подвергают себя смертельному риску. В июле преступники похитили и убили самого известного в Чечне борца за права человека — Наталью Эстемирову.
Месяц спустя была убит глава детского благотворительного фонда и ее муж. Их застрелили в салоне их собственного автомобиля.
Бараев признался, что он боится, но не вооруженных людей Кадырова. Он боится мести со стороны российских или чеченских боевиков.
Младший брат Бараева Арби превратился в символ террора, когда он в возрасти 21 года стал полевым командиром во время первой чеченской войны.
‘Он был очень суровым, — вспоминает Бараев. — Для него была только одна цель — погибнуть смертью мученика. Он был фанатиком’.
В отряде Арби было 600 человек, и говорят, что он был причастен к похищению и обезглавливанию четырех британских инженеров мобильной связи в 1998 году. Бараев, воспитывавший Арби после смерти его матери, с негодованием это отрицает.
Сын Бараева Мовсар стал одним из самых близких помощников Арби. Когда Путин начал вторую войну, Бараев, никогда не выступавший с оружием против русских, решил бежать.
Он был уверен, что он умрет на чужбине, и поэтому он взял с собой мешочек чеченской земли, который предполагалось развеять над его могилой. Его брат и сын остались и продолжали борьбу.
Арби был убит российскими солдатами в 2001 году. В 2002 году 25-летний Мовсар — к тому времени широко известный в среде боевиков — был выбран для руководства группой террористов, захвативших в заложники зрителей в театре.
Его отец последний раз разговаривал с ним по спутниковому телефону незадолго до начала террористической атаки.
‘Он был в лесу со своим подразделением, — вспоминает Бараев. — Голос у него был больной, и я сказал ему, чтобы он приехал ко мне в Азербайджан для лечения. Он отругал меня и сказал: ‘Я умру здесь’. Это были его последние слова, обращенные ко мне’.
‘Восемь недель спустя сосед сказал мне, что Мовсара показывают по телевизору. Когда я его увидел и услышал, что он говорит, я сразу понял, что это конец. Моего сына убьют. Я был в шоке’.
Мовсара послал Шамиль Басаев — наиболее ненавистный в России террорист, боевики которого спустя некоторое время устроили захват школы в Беслане в Северной Осетии. Тогда погибли 333 заложника, в основном дети. Сам он был убит в результате взрыва в 2006 году.
Когда я встретился с Мовсаром во время захвата здания театра в Москве, он был непроницаем, и он сказал, что он пришел сюда, чтобы умереть.
Российские спецподразделения закачали сильнодействующий газ в помещение театра, после чего он вместе с другими террористами был застрелен.
Я спросил Бараева, что сказала бы его сын и брат о его поддержке Кадырова. Он помедлил с ответом. ‘Они были бы недовольны’, сказал он.
‘Они бы резко осудили мое решение, и мне никогда не удалось бы убедить их в том, что я прав. Но после всех перенесенных страданий надо уметь принять поражение с достоинством’.
