Во всем мире самыми непредсказуемыми и опасными считают високосные годы. В первое десятилетие после исчезновения с карты Советского Союза это суеверие разделялось и отечественным истэблишментом. В 1996 году за итог президентских выборов не могли ручаться ни банкиры, половина из которых со страху профинансировало КПРФ, ни даже Первый канал телевидения и его тогда еще юный шеф Константин Эрнст, в Новый год явивший слушателям ностальгическое попурри из «старых песен о главном». Тогда самообладания хватило только у Бориса Березовского, Анатолия Чубайса, Татьяны Дьяченко и посольства Соединенных Штатов в Москве, и только в последний момент передалось Центризбиркому. Да и его машинерия при подсчете на дальних восточных окраинах сбивалась, что проявилось в чудесном приумножении числа сторонников Ельцина в Еврейской АО с 33% до 66% за один час.
Однако, начиная с 2000 года, федеральный истэблишмент избавился от липкого страха перед числами, делящимися на 4. Страх заменился настроением запрограммированного праздника, а слишком долгий праздник сменяется, как известно, похмельем. И праздничный 2008 год сменился похмельным 2009-м. Он весь оказался несуразным, нервным, непредсказуемым от начала до конца – и весь прошел в гаданиях на кофейной гуще.
Нельзя сказать, что удар финансового кризиса был вовсе никем не предвиден. Немэйнстримные экономисты еще в конце 2007-го предупреждали о грядущих последствиях кризиса доверия на кредитном рынке. А диамантер Лев Леваев в мае 2008-го именно потому не торопился со скупкой активов в России и Казахстане, что ожидал их резкого удешевления после того, как мировая пагуба захлестнет российский рынок.
Западный опыт борьбы с кризисом был не столь удачен, чтобы его имело смысл копировать. Но если Вашингтон пытается решить проблемы путем прямой поддержки крупных частных банков, то почему Москва должна изобретать велосипед? Она и не изобретала. Так было спокойнее, благо удобнее всего развести руками и сказать, что мы действовали ровно так же, как «старшие». А в представлении отечественного истэблишмента старшие всегда за океаном, хотя из советской школьной программы этот истэблишмент не может не знать, что когда у нас был Третий Рим, за океаном не было не то что государственности, но даже городов.
«Сегодня весь мир, как зачарованный, смотрит в рот Бену Бернанке», – иронизировал на недавней пресс-конференции один из самых авторитетных петербургских риэлторов. Операторы рынка недвижимости, не обремененные административной и партийной ответственностью, могут вслух позволить себе весьма смелые «несвоевременные мысли», на которые наводит непосредственный опыт: это сообщество одним из первых ощутило на себе все прелести схлопывания рынка.
Чиновникам, ныне почти без исключения состоящим в правящей партии, и хотелось бы иногда высказать по адресу Бена Бернанке и прочих оскандалившихся «рулевых» глобализации нелицеприятные слова. Но пока вышестоящего соизволения нет, они вынуждены воспроизводить партийную линию, совпадающую с государственной.
Вот только есть ли она, эта государственная линия? Отдельно взятый шурупчик неповоротливой партийной конструкции испытывает неприятное ощущение отсутствия прочности того материала, в который он ввинчен. Средний функционер «Единой России» уже пережил малоприятные минуты, когда ему пришлось отдуваться за Минздравсоцзащиты за непопулярный закон №122. Теперь что ни неделя, то новый реприманд: то законопроект об удвоении транспортного налога, грозящий дружным воем автомобильных клаксонов, то законопроект о правилах торговли, стискивающий его в клещи между чаяниями малого бизнеса и весьма влиятельными интересами крупных сетей, к тому же прямым текстом поддерживаемых из-за океана: подкузьмить первым – неконъюнктурно, не уважить вторых – и вовсе неперезагрузочно.
Отдельно взятый партийный шурупчик чувствует себя так неуверенно, как будто его воткнули в межкомнатную перегородку хрущевского дома, стены которого трясутся и вибрируют под действием доселе неведомых внешних сил. По телевизору он слышит дословно, что ипотека за океаном дошла до состояния клинической смерти. Но в зале Госдумы он принужден голосовать за поддержку этой самой ипотеки, и затыкать уши, когда конкуренты-«справороссы», ничем не рискуя, проповедуют европейские альтернативы этому способу исполнения приоритетного нацпроекта.
О самих нацпроектах, равно как и об амбициозной «Стратегии-2020», с самых высоких трибун между тем вовсе перестали говорить. Но среднему партфункционеру от этого не легче: хотя он и двигался по списку, а не рвал глотку на центральной площади областного центра, в этом центре, как назло, не забывают о том, что именно он представляет регион в высшей законодательной власти.
И что теперь сказать землякам, он совершенно не знает. Он прослушал, как все, президентское послание, и вздохнул с облегчением, ибо этот текст от него ничего особенного не требовал. В конце концов, делить временные пояса – не такая работа, как дома строить. Но на съезде родной партии 20 ноября премьер произнес собственное послание, уже с цифрами по всем отраслям. И мало того, что в партийных головах один текст никак не совмещается с другим. Эти головы теперь толком не понимают, чья теперь партия, и как ей называться – умеренно правой, умеренно левой, консервативной или, насупротив, модернизационной. А реальность, говоря словами сказочной девочки, все чудесатее и чудесатее.
Вот, например, от горемычного среднего партийца требуется одновременно обозначить свое отношение к грузинскому президенту, который каприза ради смел с центральной площади города Кутаиси память о войне, в которой была спасена великая страна. А одновременно – к почившему от инсульта экономисту-книжнику, по заокеанским рецептам разрывавшему на части то, что от этой великой страны осталось. И грузинского президента он должен ругать, а по отчмокавшему экономисту смахивать слезу, которая не образуется, даже если по примеру героев «Бориса Годунова» намазать глаза слюною. Не поплакать неприлично, а поплакать стыдно – хоть вовсе спрячь ошалелую голову под стол.
ДОРОГОСТОЯЩЕЕ СБЕРЕЖЕНИЕ
Ощущение неприкаянной неустойчивости у прежде уверенных в себе функционеров наступило 11 октября, когда они сделали все точно так, как в 1996 году, но оказалось, что их поведение было категорически не одобряемым, не прогрессивным и не модернизационным. И в результате в родном областном центре коллеги по партийному братству должны теперь, посыпав голову пеплом, делиться местами с доморощенным блоком из местных бандитов, благо в среднестатистическом областном центре никакими «яблоками» давно не пахнет. И мало того, еще и абсолютно сократить свое представительство, в соответствии с указаниями о приведении этой численности в пропорцию с региональным населением.
До недавних пор у партийцев существовала привилегия по части отбора наилучших кандидатов на губернаторскую должность. Этот отбор, само собой, – отдельная и специфическая процедура, из которой следуют некоторые личные обязательства. Но вот отобрала партия лучших из лучших людей для весьма высоколиквидного Ямало-Ненецкого округа, вроде как достигли благополучной ясности, никто не обижен – ан нет: откуда ни возьмись, без всяких обсуждений с партактивом, сверху вписывается фамилия еще одного кандидата – уже не их коллеги, а лично президента. И в каком они теперь положении?
Но это полбеды. Беда – это когда надо внедрить пресловутую модернизацию в областном центре, который на две трети состоит из «хрущевок». А если в «хрущевки» поставить счетчики тепла, то плата за тепло и горячую воду будет набегать быстрее. Этот феномен известен любому сантехнику, но там, за стенами Кремля, считается мелким и легко преодолимым препятствием перед модернизацией.
Это самое словечко «модернизация» приводит однопартийцев из депутатского и чиновного сословия в состояние отчуждения и взаимонепонимания. Если депутат, особо с подачи многомудрых советников, может без особого риска отчебучить данную тему нечто модное и, как нынче принято говорить, креативное, то чиновнику не взять в толк, по каким показателям спрашивать с подчиненных за недостаточное модернизационное рвение, а ежели оно налицо, то за последствия нововведений, благотворность которых не вполне однозначна. К примеру, ежели везде понавешать люминесцентных ламп по доступной цене – то есть китайских, то получится натуральная экологическая угроза из содержащейся в них ртути.
Пресловутая модернизация жилкомхоза в трудно обозримом будущем скажется благотворно на энергопотреблении, но вот снизить с ее помощью себестоимость почему-то не получается. Между тем имеется строгое указание довести цену на новое жилье до 30 тысяч за квадрат, не более. И при этом как-то заставить строителей начинать новые объекты, когда это с точки зрения реального спроса не только невыгодно, но и убыточно, особенно если строить не привычным, а модернизационным способом. Заставить их трудно еще и потому, что строители с нового года – не подчиненные, а саморегулируемые. А не заставить – значит загубить производителей стройматериалов, которые зачастую также принадлежат к разряду градообразующих.
Чтобы соблюсти все вышеназванные требования одновременно, притом в условиях малодоходного бюджета, никак не обойтись без научно-исследовательского института чародейства и волшебства, каковой был описан в книге двух братьев-фантастов «Доживем до понедельника». Понедельник – день тяжелый. Но, похоже, вторник будет нисколько не легче.
АНГЕЛЫ, ПУСКАЮЩИЕ ПУЗЫРЬКИ
Еще одна головная боль, преследующая избранника среднестатистического российского региона, состоит в предотвращении по понятным причинам возникающих общественных брожений. Их возникновение особенно вероятно, когда единственное градообразующее предприятие останавливается. Поскольку из средств, выделенных в похмельном году предприятиям ВПК, до своего назначения дошло только 2%, а остальное где-то задержалось. Или направилось на какие-то более судьбоносные начинания.
Когда глава госкорпорации «Ростехнологии» публично намекает на необходимость сокращения числа моногородов, каждый город, на который налеплен этот ярлык, ожидает приговора. Сам глава корпорации тоже чего-то ожидает, поскольку продвинутые юристы-консультанты пришли к выводу, что само по себе существование госкорпораций не соответствует правилам рынка, а стало быть, их надо непременно во что-то переделать. В случае со структурой, включающей промышленные предприятия, речь идет, вестимо, об акционировании. А между тем порядка сотни подведомственных структур является ФГУПами, и даже при исполнении указания совершенно не факт, что акции кто-нибудь приобретет. Но акционировать надо, потому что надо. И мало того, при этом еще не забыть о пресловутой инновационности, поскольку даже самое удачное импортозамещение, как на днях было особо разъяснено, еще далеко не тождественно передовым рубежам.
Чтобы дотянуться до этих самых передовых рубежей, требуются, само собой, свежие и гибкие мозги. Но все они перетекли в другую госкорпорацию по имени «Роснано», благо там обстановочка непринужденнее, спрос меньше, а социальные риски равны нулю: нанопредприятия градообразующими не бывают.
К тому же нанопредприятия образуются не в нано-, а в макрогородах, и не оттого, что чураются провинции, а оттого, что требуют очень специфического устройства мозгов и языка. Язык непременно должен быть канареечий. Тусовка должна называться «хэк-дэй», автор нового проекта – «стартапером» (еще надо научиться в этом слове ставить ударение), вложение денег не пойми во что – венчуром. Сам венчурист, не страдая ложной скромностью, именует себя не иначе как «бизнес-ангелом».
Если пошерстить энциклопедии, то узнаешь, что нанотехнологии подразумевают синтез материалов с необычными свойствами, что совсем не обязательно экономично и тем более практично. Однако если послушать юное создание женского пола в гарри-поттеровских очках, самозабвенно пускающее мыльные пузырики в телекамеру (запись на сайте Российской венчурной ассоциации), то мы узнаем, что самое выгодное нанотехнологическое дело – это электронный магазин путевок а-ля «отель-дот.ком», а высшая мечта венчуриста – как можно скорее торгануть проектом, как только он продемонстрирует даже мнимую прибыльность.
Время от времени отечественные ангелы соприкасаются со старшими товарищами из легендарной Силиконовой долины. И старшие товарищи честно признаются, что еще со времен фиаско интернет-экономики в последний год правления Клинтона дела у них идут, мягко говоря, ни шатко ни валко. И что массовый инвестор к стартаперам не прет, как пер в 1999 году. А во время банковского кризиса не прет тем более.
Однако госкорпорация создана не для того, чтобы признаваться в собственной ненужности. И если всех стартаперов прикажут непонятным образом перевести на единую акцию, Анатолий Борисович Чубайс с задачей справится. Для начала, однако, едва заслышав о преобразовании, он учреждает в Лондоне 100-процентную дочернюю структуру госкорпорации под названием «Роснано-Капитал» – благо ни в каком законе не записано, что дочерней структурой отечественной госкорпорации не может быть ООО британской юрисдикции.
Уместно предположить, что поводом для особой суеты Анатолия Борисовича стала прокурорская проверка, обнаружившая – как назло, в конце года, – что из ассигнованных «Роснано» средств освоено не более 10%. Освоение оставшихся 80% за неполных три месяца требует особого искусства, и госкорпорация спешно заключает альянсы с презренными советскими предприятиями, ибо мозги юных дарований слишком гибки, чтобы их результат в сжатые сроки оказался в меру субстантивным.
Однако этого мало, и спасение лица требует дополнительных усилий. Первое из них, экономическое, осуществляется в форме выставления на международную биржу Института стволовых клеток человека – пусть эти клетки и являются обыкновенным биологическим субстратом, а вовсе не материалом с доселе неведомыми свойствами. Торги проходят на ура, благо омоложение в международной VIP-среде в эпоху кризиса по мотивам того же суеверия становится более востребовано.
Второе усилие, используемое для подстраховки, являет собой сугубо идеологический маневр. Вышеупомянутая прокурорская проверка приравнивается на сайте Венчурной ассоциации ни много ни мало как к истязанию юриста Магницкого. Хотя Анатолия Борисовича отродясь никто пыткам не подвергал, если не считать насильственного отчуждения у его подчиненных коробки из-под ксерокса, имя Магницкого по нынешним временам столь же чародейственно и волшебно, как имя Старовойтовой двенадцать лет назад (это та дама, у которой питерский коллега Анатолия Борисовича по фамилии Сычев увел из-под носа предвыборное вспомоществование, после чего ей пришлось таскать собственные коробки с болгарской валютой из Польши от местного шляхтича Станкевича).
Что касается среднестатистического единоросса, то его имя Магницкого не приводит в священный трепет. Хотя бы потому, что в результате скандала с истязанием этого менеджера британской фирмы отечественная милиция, в том числе и в областном центре, обязана теперь урезаться на 20%, а в их трудоустройстве ни правозащитники, ни Еврокомиссия не помогут: все свалится опять же на однопартийцев-чиновников, у которых и без того хватает забот. И Джордж Сорос не будет в России, как на Украине, морочиться с переквалификацией военнослужащих, сокращенных в процессе той реформы, которую журнал «Россия в глобальной политике» уважительно именует блицкригом.
АККУМУЛЯЦИЯ СТЫДОБЫ
Под конец безумного года на думское большинство свалились еще две неразрешимых психологических проблемы. По партийной линии это большинство, включая премьера, обхаживало на Украине Виктора Януковича. В нем было что-то родное, немудрящее и понятное: как пояснял один из его коллег, оправдывая грехи молодости кандидата, ну кто в молодости не заезжал кому-то в пыку? Между тем однопартиец-премьер в курортном городе Ялта столь по-партнерски договорился с конкурирующей «женщиной с косой», что коллеги не знали, что и сказать Януковичу на следующий день на собственном партсъезде, куда он был приглашен.
Думскому большинству неудобно садиться в лужу, а между тем эта процедура теперь случается регулярно. На том же съезде фигурировал коллега из Молдовы Мариан Лупу, который заверял, что победа у него в шляпе. Однако через две недели этого господина в очередной раз забаллотировали, притом не кто-нибудь, а коммунисты, от которых сам Лупу полгода назад и отпочковался. И получилось, что весь состав нижней палаты одной седьмой части земной суши совершенно бессилен перед восемью выходцами из дремуче провинциальных Бельц и Чадыр-Лунг.
И уж совсем в дурацком положении оказывается Госдума, единогласно поддержавшая независимость Абхазии и Южной Осетии, когда выяснилось, что Москва в лице однопартийца-премьера вкупе с главой Торгово-промышленной палаты считает вполне уместным торг по воссоединению Грузии, о чем громогласно сообщает миру некто Ногаидели, трижды за месяц принимаемый с почетом в российском МИДе. Спрашивается, зачем же тогда от братьев-белорусов через колено требовали признания суверенитета отделившихся республик – надо заметить, немало заплативших за это отделение?
Получается, что белорусы оказались дальновиднее, никуда не торопясь. Догадываться об этом неприятно, благо и в начинании под названием КСОР пришлось пойти у белорусов на поводу, благо без их контингента никаких общих отрядов и не могло образоваться. В самом деле, насколько можно рассчитывать на партнеров из Средней Азии, если они самым беспардонным образом помогли Китаю выстроить трубопровод от Пекина до самых каспийских берегов, покуда «Газпром» торговался и кривил губу от предложенной китайцами цены на российский газ?
Мы, конечно, всему этому так называемому ШОС написаем в щи, примерно вооружив Индию вкупе с Вьетнамом. Эти два государства к нам вполне милы, лучше нас помнят светлое прошлое и не вынашивают подвохов. И с ними куда выгоднее строить деловые отношения. Одна беда – они с нами не граничат, в отличие от Китая с Японией.
Наши думцы, помнится, совсем недавно вели с Китаем межпартийный диалог, и несмотря на количественное неравенство, старались держаться с достоинством. Тем более что у Пекина было чему поучиться – и по части внедрения технологий, и по опыту работы тех же госкорпораций, которые в Китае являются системообразующими формами экономической деятельности.
Но верховный истэблишмент кривил губу, ожидая взаимности от Европы. А Европа с взаимностью не торопилась. В отличие от Китая, Европа уже многие годы стабильно получала от нас энергоносители по трубопроводам советской постройки, а в наращивании потоков остро не нуждалась, благо ее индустрия выведена на аутсорсинг в тот же Китай, а ее население и социальные обязательства с китайскими несопоставимы. Европа невозмутимо торговалась и торгуется по мелочам, не только добиваясь преимуществ, но и навязывая нам внутренние цены на наш собственный газ и льготы на пролет под нашим же небом.
Кредит на строительство «Северного потока» от 27 банков Франции, Великобритании, Германии, Ирландии и Испании, обещанный 23 ноября, «Газпром», как выяснилось, в этом году не получит. Более того, от Финляндии и Германии еще требуются технические разрешения. А поскольку корпорация ввиду падения прибыли была вынуждена отложить разработку Штокмановского месторождения, проект, как предполагается, станет в итоге на четверть дороже. Между тем новый председатель Совета Европы инспектирует Москву с целью навязывания новых требований – на этот раз из области прав человека. И получается замкнутый круг уже не волшебства, а стыдобы за большое отечество, понуро ходящее у дверей парадного подъезда надменных соседей-карликов.
Нежелание думского большинства хором вставать, изображая скорбь по любезному надменным соседям Гайдару, – очень специфический симптом. Строптивость, прорвавшаяся в понедельник, может приумножиться во вторник, когда перед функционерами доминирующей партии всерьез встанет выбор между истэблишментом и избирателем. Не надо удивляться, если истэблишменту в один день под второстепенным предлогом изменит большая часть некогда верной партийной гвардии: можно десять лет прозябать бессловесным созданьем, но рано или поздно количество стыдобы переходит в качество.
