Фанаты на Манежной площади кричали: «ОМОН нам не помеха» Грандиозной бойней на Манежной площади и погромами в метро завершились прошедшие в Москве акции памяти болельщика «Спартака» Егора Свиридова, убитого в драке с кавказцами. А начиналось все мирно: с молчаливого многотысячного сбора на месте гибели Егора. За событиями в столице весь день 11 декабря следил корреспондент GZT.RU.
К субботе 11 декабря в Москве готовились многие: милиция, футбольные фанаты, националисты, представители народов Кавказа. В этот день в городе анонсировались две массовые несанкционированные акции памяти Егора Свиридова, болельщика «Спартака», убитого в драке с кавказцами. Неизвестные люди через социальные сети призывали прийти к полудню на станцию метро «Водный стадион» (неподалеку от нее и был убит Егор Свиридов), а к 15.00— на Манежную площадь. К акциям тут же поспешили примазаться и националисты, вроде Дмитрия Демушкина или полковника Квачкова. День обещал был жарким, но такого накала не ожидал, пожалуй, никто.
Часть первая: молчаливая
Так называемый «хардкор» (представители основных группировок фанатов московских клубов), решил не смешиваться с остальными участниками акций. Опасения выглядели логично: неизвестно кем организованные массовые сборища, скорее всего, приведут к беспорядкам. А «хардкор» в сложившейся ситуации хотел совсем другого.
«Не та сейчас ситуация, чтобы устраивать погромы,— объяснял Игорь, болельщик ЦСКА.— Мы хотим, показать, что фанаты— цивилизованная сила, с которой можно договариваться. Наша цель— добиться, чтобы в деле Егора, восторжествовала справедливость. Но, боюсь, вечером на Манежке толпу удержать не удастся. Ведь туда приедут обожратые „карлики“ („карликами“ на фанатском сленге называют совсем молодых болельщиков, вечно пьяных, крайне агрессивных, неспособных к какой-либо организации подростков)».
«Хардкор» встречался в полдесятого утра у станции метро «Динамо». Специально, чтобы успеть приехать к «Водному стадиону» до прибытия основных народных масс. Собралось, наверное, около 500 человек. Они спокойно доехали до нужной станции (там, прямо на платформе, действиями подчиненных руководил милицейский генерал), поднялись наверх и молчаливым маршем двинулись по Кронштадскому бульвару (милиция закрыла его для движения транспорта) к автобусной остановке, возле которой погиб Егор Свиридов. В первом ряду несли портрет погибшего. Чуть позже к шествию присоединился и возглавил его православный батюшка.
На месте гибели товарища фанаты остановились. Остановка тут же превратилась в мемориал: к ней складывали охапки цветов, рядом ставили свечи, на все возможные поверхности повязывали шарфы. В основном, спартаковские, но были и динамовские, и армейские. Священник закончил поминальную службу, время подходило к полудню, и «хардкор» двинулся обратно к метро.
Часть вторая: массовая
А навстречу уже шла огромная толпа, состоявшая из тех, кто откликнулся на призыв в соцсетях. Вся дорога от остановки до метро была забита пришедшими на акцию памяти. Сосчитать их не представлялось возможным— люди подходили поближе к остановке, передавали через головы впереди стоящих (ближе уже было не подобраться) цветы и шли назад. А навстречу им двигались все новые и новые толпы. Смело можно предположить, что в общей сложности на место гибели Свиридова пришло не меньше десяти тысяч человек.
Беспорядков не было. Во-первых, подавляющее большинство пришедших были трезвы (об этом специально просили таинственные организаторы), во-вторых, нарушить какой-то порядок было крайне трудно— вокруг пустыри и пятиэтажки, перекрывать (как незадолго до этого блокировали Ленинградский проспект) нечего, Кронштадский бульвар и так был пуст.
И тогда многие поехали на Манежную площадь.
Часть третья: погром
Между «Водным стадионом» и «Охотным рядом» семь станций метро. Да еще была пара часов про запас. В общем, к трем дня на Манежной площади многие были уже совсем «теплыми». Три четвертых составляли те самые подростки-«карлики», о которых утром говорил Игорь. Толпа (по оценкам полковника Бирюкова из Управления информации ГУВД Москвы, было около трех тысяч человек, позже заговорили о пяти тысячах) оккупировала площадку над торговым центром и место вокруг памятника Жукову. Вдоль Моховой выстроилась очередь омоновских «ПАЗиков», цепи милиционеров перекрывали оба входа на Красную площадь. Ворота в Александровский сад были также закрыты.
На этот раз толпа не молчала. Над ней неслось «Русские вперед», «Россия для русских» и прочие лозунги, в том числе и антикавказские. В воздух взлетали сигнальные ракеты, то и дело вспыхивали файеры и дымовые шашки. За происходящим печально наблюдали милицейские начальники и недавно назначенный заместитель мэра Москвы Владимир Шукшин, отвечающий как раз за координацию работы с правоохранительными органами.
Началось все неожиданно. На узкой галерее, идущей между торговым центром «Охотный ряд» и фонтанами, фанаты (а подавляющее большинство собравшихся на Манежной составляли именно футбольные фанаты разных клубов) начали избивать группу кавказской молодежи. От расправы их спасли омоновцы, которые отвели жертв нападения к машине «Скорой помощи» у здания Манежа. Толпа бросилась за ними. ОМОН отбивался дубинками, кавказцев, чтобы спасти их жизни, стражи порядка буквально заталкивали под «Скорую». На выручку немногочисленным сослуживцам бросились омоновцы, стоявшие на Моховой. На подмогу фанатам— собравшиеся на крыше «Охотного ряда».
«Вы….т нас теперь точно,— жаловался позже один из омоновцев.— Скажут, что все из-за нас началось. А если бы мы этих ч…к у „Скорой“ не спасли, нас бы в…ли за то, что не вмешались».
Стенка фанатов в лыжных и медицинских масках пошла на омоновскую стенку. Линией фронта стал тротуар Моховой улицы у Манежа. В милицию летели большие куски льда и снега, пиротехника, железные прутья, урны, турникеты, элементы елки, стоявшей у входа в Манеж. Вскоре раздались звуки, похожие на выстрели. Показалось, что кто-то открыл огонь из травматического оружия. Все это продолжалось, наверное, минут двадцать.
Затем ОМОН, к тому момент усиленный спецназом внутренних войск, получил команду: «Задерживать по трое». Противостоять напору обученных ликвидировать беспорядки бойцов, фанаты не сумели. Метр за метром они отступали обратно к лестнице, ведущей на крышу торгового центра. Омоновцы вытаскивали с поля боя задержанных: большинство в крови, кто-то и вовсе без сознания. На глазах у прессы и начальства никого не били, схваченных затаскивали в автобусы. Что с ними было там— представлять не хочется.
В этот момент на «фанатском» фронте начали происходить странные вещи. Ловкие молодые люди с закрытыми лицами поставили внизу лестницы принесенные откуда-то турникеты, создав что-то вроде баррикады. Еще один гражданин с пятилитровой бутылкой, поливал пространство перед турникетами водой— очевидно, рассчитывая, что намерзший лед затруднит путь ОМОНу. Во главе толпы появился человек в черной маске с мегафоном. Нельзя сказать, чтобы его особенно слушались, но для стороннего наблюдателя он казался лидером протестующих. Рядом материализовались и публичные представители националистов. Тот же Дмитрий Демушкин с довольным видом позировал фотографу на фоне выстроившегося ОМОНа, поднимаю в радостном приветствии то одну руку, то обе.
Около получаса шла «позиционная война». Фанаты забрасывали ОМОН файерами и снежками, те старались не реагировать. Наконец на площадь прибыл глава ГУВД Москвы Владимир Колокольцев. Быстро получив информацию о положении дел, он, немного помедля, пошел навстречу толпе. К нему приблизился тот самый «лидер» в маске.
«Я не могу их успокоить, здесь молодежь горячая, много пьяных,— говорил человек в черном.— Поговорите с народом».
И Колокольцев поговорил.
Взобравшись на парапет он через мегафон начал свою речь. Если в первых рядах его было слышно, то люди на крыше «Охотного ряда» явно не могли разобрать его слов. Над головами продолжали летать файеры и ракеты, то и дело звучали лозунги. Причем, откровенно оскорбительные для генерала Колокольцева. Он терпел. И продолжал, срывая голос, кричать в мегафон, что милиция будет жестко бороться с преступностью, что арестованы двое участников драки, в которой погиб Егор Свиридов, что он понимает гнев собравшихся. По левую руку от него стоял человек в маске. Он периодически делал знаки толпе, призывая ее послушать Колокольцева, но напрасно.
Продолжалось это очень долго. Минут, может, двадцать. Или полчаса.
Так или иначе, когда Колокльцев все же опустил мегафон, уставшая толпа начала медленное движение в сторону метро «Охотный ряд». По пути, и уже внизу, на платформе и в вагонах, жестоко избавили всех кавказцев и выходцев из Средней Азии. Справиться с подземным погромом милиция долгое время была не в состоянии.
Когда этот материал уже сдавался, в соцсетях появился новый призыв. На этот раз к московским кавказцам— собраться в один из ближайших дней у торгового центра «Европейский», чтобы дать отпор нацистам.
