На радио «ЭХО Москвы» «Московская милиция рекомендует…»: Безопасность пассажиров московской подземки
С. ЖЕЛТКОВ: Добрый день.
А. ДУРНОВО: Я напомню, что на нашем сайте echo.msk.ru идет веб-трансляция. Вы можете видеть, что сейчас происходит в нашей студии. Во-вторых, я напомню, что если у вас есть вопросы к нашему гостю, вы можете присылать их на наш номер для смс +7-985-970-4545. Пока же вопросы будем задавать мы с Ириной Воробьевой.
И. ВОРОБЬЕВА: Они, кстати, на сайте есть. Некоторые люди нам на сайт прислали сообщения до эфира. Я могу начать прямо с первого вопроса. «В прошлом году, – пишет наш слушатель, – я сообщил об ограблении спящего человека в вагоне московского метро. В вагоне была видеокамера. Я долго дозванивался, назвал время, место между станциями, где это произошло, номер вагона. Сказали, что перезвонят, но так и не перезвонили». Как работает система? Что делать, если на моих глазах совершается преступление?
С. ЖЕЛТКОВ: Сейчас уже система отработана. Неоднократно приходилось об этом говорить в разных передачах. На каждой станции установлена колонна экстренного вызова. В режиме реального времени вы нажимаете, сразу оказываетесь под объективом видеокамеры. Наш оператор и оператор станционного центра Московского метрополитена сразу вас увидит и среагирует на вашу информацию, т.е. запишет ее и передаст. Почему в данном случае не перезвонили, сложно сказать. Возможно, что достаточно было для возбуждения уголовного дела просто факта звонка. Хотя, по идее, это неправильно, он должен был стать свидетелем и быть в процессе следствия допрошен. Но если интересно, можно обратиться в дежурную часть нашего управления, мы поднимем эти моменты и проверим.
И. ВОРОБЬЕВА: Уважаемый слушатель, Сергей Вячеславович Желтков обещает вам, что если вы обратитесь туда, куда нужно, то можно будет проверить. Сергей Вячеславович, скажите честно, в метро опасно?
С. ЖЕЛТКОВ: Метро считается транспортом повышенной опасности, но в большей степени это касается техногенных моментов. Т.е. часто случается, что люди падают под поезд, получают травмы на эскалаторах. Метрополитеном и милицией метро делается все возможное, для того чтобы минимизировать это. С точки зрения преступлений, слава богу, мы все-таки в меньшей степени поражены этим антисоциальным явлением.
А. ДУРНОВО: А за счет чего удалось этого добиться?
С. ЖЕЛТКОВ: Во-первых, транспорт. Все-таки преступник на станции находится в определенном замкнутом пространстве. С внедрением новых технологий, видеокамер, новых комнат милиции, если обратили внимание, на многих станциях они уже прозрачные, там милиционер сидит за монитором, т.е. может оперативно всё это отслеживать, реагировать, идет запись, преступнику сложнее скрыться. Это объективные причины.
А. ДУРНОВО: Кстати, по поводу прозрачных комнат милиции. У меня на Киевской поставили прозрачную комнату милиции, по-моему, года полтора назад, но не заселили пока. Как происходит переселение в прозрачные комнаты?
С. ЖЕЛТКОВ: Есть специальная совместная программа метрополитена и милиции. Видимо, технически до конца ее еще не оснастили, поэтому сотрудников там пока нет. А вообще, уже большинство станций оборудовано.
И. ВОРОБЬЕВА: Алексей, видимо, заботится о рабочих местах милиционеров.
А. ДУРНОВО: Я помню, женщина стучалась во все двери, она искала милицию. Я ей помогал искать, но мы так и не нашли.
И. ВОРОБЬЕВА: Я правильно помню, что у нас на каждой станции метро есть комната милиции либо даже отделение милиции.
А. ДУРНОВО: Комната милиции есть на каждой станции, на каждой станции находится минимум два сотрудника. В настоящее время это еще больше, потому что нам активно помогают внутренние войска. Если вы обращали внимание на молодых людей в милицейской форме, то это солдаты внутренних войск, которые тоже привлекаются для обеспечения общественного порядка. Вообще, наша милиция считается самой доступной, поскольку всегда можно найти милиционера на станции. Если не нашли, может быть, случилась какая-нибудь техническая заминка. Но можно было обратиться к дежурной по станции, к контролеру на входе, к дежурному у эскалатора, у них есть связь, они вызовут, могут даже свистком вызвать милиционера, он прибежит.
И. ВОРОБЬЕВА: Знаете, по поводу свистком. Есть же хулиганы, которые перескакивают турникет и проходят. Не успевают среагировать ни дежурные, ни тем более милиционеры, которые в комнате милиции находятся. Все-таки дежурный по станции, который сидит в вестибюле, насколько оперативно он связывается с сотрудником милиции в случае драки или чего-то более серьезного, чем простое хулиганство?
С. ЖЕЛТКОВ: Связь есть на каждом рабочем месте сотрудника метрополитена, т.е. трубку поднял, сразу автоматически связываются. На некоторых станциях радиосвязь существует. На некоторых станциях милиционеров такое количество, что один постоянно находится в вестибюле, один – на платформе, другой – в другом вестибюле. Всё зависит от того, какая станция, насколько она загружена пассажирами и так далее.
И. ВОРОБЬЕВА: Слушатель Виктор нам пишет: «Станция метро «Выхино». Торговцы на выходе очень мешают. Обратился к милиции. На просьбы о пресечении не было никакой реакции. Что делать?»
С. ЖЕЛТКОВ: В таких случаях надо звонить в дежурную часть управления, можно позвонить 02, вас соединят оперативно с нашей дежурной частью, приедут специальные подразделения по борьбе с несанкционированной торговлей и наведут там порядок. К сожалению, стихийная торговля – это сложное явление, в первую очередь потому что это не преступление, а административное правонарушение, люди особо этого не боятся. Очень много приезжих, многие из-за сложного материального положения идут торговать. Больше проблем доставляют злостные перекупщики билетов, которые создают в час пик сложности для прохода пассажиров. С одной стороны, вроде они им помогают, потому что человек с небольшой переплатой покупает билет и не стоит в очереди. Но они создают проблемы пассажиропотоку.
И. ВОРОБЬЕВА: Как с ними бороться?
А. ДУРНОВО: А перекупщики – это законная деятельность?
С. ЖЕЛТКОВ: Это совершенно незаконная деятельность, мы их каждый день ловим, каждый день привлекают их к административной ответственности. Есть специальная служба в метрополитене, не милицейская, которая тоже этим занимается. Но, к сожалению, у нас огромный город, мы в течение рабочего дня перевозим 8-9 миллионов пассажиров. Конечно, тяжело в таком мегаполисе.
А. ДУРНОВО: Возвращаясь к несанкционированной торговле, наверное, один из последних вопросов. Всё время предупреждают в метро, когда спускаешься по эскалатору: опасайтесь, остерегайтесь. Тем не менее, есть люди, которые прямо в вагон приходят торговать. Как узнать, есть у него разрешение на торговлю, нет разрешения?
С. ЖЕЛТКОВ: Нет. Мы специально договаривались с метрополитеном о том, чтобы эти трансляции были, по ряду преступлений мы тоже делаем объявления. Вся торговля в вагонах незаконная. У нас специально созданный полк милиции по сопровождению поездов с этим борется, т.е. выявляют этих торговцев и также привлекают к ответственности. Т.е. нет ни одного человека, который ходил бы с разрешением.
А. ДУРНОВО: А музыканты?
С. ЖЕЛТКОВ: То же самое.
И. ВОРОБЬЕВА: Есть у нас вопрос из Москвы, человек пишет, что дважды был пострадавшим от действий неизвестных в метрополитене, оба раза существенную помощь в расследовании могли бы дать видеоматериалы с видеокамер, которые стоят в вагонах, на станциях и так далее. «Оба раза, – пишет наш слушатель, – явное нежелание милиции оперативно производить выемку этих записей». Короче говоря, к кому попадают эти видеоматериалы?
С. ЖЕЛТКОВ: По каждому уголовному делу, по каждому заявлению гражданина в милицию изымается видеообзор на станции. Видеообзор изымается и при каких-то технических неполадках на станции: например, сработало устройство контроля за проходом в тоннель, что-то случилось с поездом. Здесь, видимо, какой-то элемент взаимного недопонимания. Наверняка это видео было снято. Если человек обратился с заявлением, уголовное дело возбуждено, или, может быть, до уголовного дела не дошло, видео всегда снимается. По каждому уголовному делу, которое направляется в суд у нас, к делу прилагается в качестве вещдока видеозапись. Видно там что-то, не видно – это уже второй вопрос, но видео мы изымаем всегда.
А. ДУРНОВО: Еще один вопрос. Я знаю, что в Париже периодически выявляют банды воров-карманников, которые работают именно в метро. У нас бывало такое?
С. ЖЕЛТКОВ: У нас основной вид преступлений, которые совершаются в метро, это карманные кражи. Поэтому у нас создано специальное подразделение в криминальной милиции, которое призвано с этим бороться, т.е. специально обученные люди, которые проходят долгую подготовку, не каждый может туда попасть. Это люди, которые могут выявить карманника или группу карманников и задержать ее. Практически каждый день в метро задерживается карманник.
И. ВОРОБЬЕВА: Да вы что? Так много карманников?
С. ЖЕЛТКОВ: Сейчас летом поменьше, поскольку они уезжают. В таком количестве пассажиров затеряться карманнику очень просто. Т.е. львиная доля преступлений, которые у нас регистрируются, это карманные кражи.
И. ВОРОБЬЕВА: У нас есть еще один вопрос из Кирова. Мы идем по переходу с одной станции на другую. В этом переходе на пути пассажиропотока стоят сотрудники милиции, которые пытаются вычислить преступника, хотя на самом деле задерживают в основном лиц кавказской национальности. Человек пишет: «Невольно представляешь себя пленным в колонии под конвоем. Нельзя как-нибудь по-другому?»
С. ЖЕЛТКОВ: Это все-таки надуманно. Милиционеры в метро, как и в любом отделении милиции, получают каждое утро инструктаж с фотороботами преступников. Нет в моих словах никакого геноцида, но очень много лиц кавказской народности совершают преступления, в том числе и в метро, очень много карманников среди них или барсеточников в городе. Поэтому если милиционеры проверяют у кого-то документы – сейчас за этим более жесткий контроль, – должны быть какие-то основания. И ничего здесь особенного нет. Если человек законопослушный, никто не будет ему препятствовать как пассажиру пройти. Если милиционер обратился, он должен представиться, объяснить причину, почему он подошел, предъявить свои документы, если это потребуется, но он тоже имеет право проверить документы.
А. ДУРНОВО: Это вопрос, который очень многих волнует, именно вопрос проверки документов. Каков порядок?
С. ЖЕЛТКОВ: Как я уже сказал, у милиционера должны быть основания, для того чтобы подойти к гражданину и проверить документы. Т.е. просто огульно тормозить всех подряд и проверять документы милиционеры не имеют права.
А. ДУРНОВО: Какого рода основания?
С. ЖЕЛТКОВ: Как правило, если милиционер усматривает, что гражданин, допустим, совершил какое-то правонарушение, даже насорил, бросил окурок в метро или бежал по эскалатору, т.е. нарушал какие-то правила метрополитена. Он может его остановить, провести беседу и, если есть основания, даже доставить в комнату, в отдел милиции. Очень много звонков сейчас поступает от граждан на службу 02 с жалобами на якобы неправомерные или неправомерные действия сотрудников милиции. Каждый такой звонок проверяется, выезжает специальная группа сотрудников, которые занимаются работой с личным составом, они проверяют, были ли в действиях сотрудников какие-то неправильные действия. Если это есть, то сотрудники привлекаются к различным видам ответственности, вплоть до увольнения или даже возбуждения уголовных дел, если в их действиях усматривается преступление.
И. ВОРОБЬЕВА: А много таких случаев?
С. ЖЕЛТКОВ: После печального события с майором Евсюковым участились случаи звонков. С учетом того, что сейчас у нас проводится реформа милиции, люди в некоторой степени озлоблены на отдельные происшествия, связанные с милиционерами. Но реформа идет, сотрудников сейчас более тщательно стали отбирать, готовить, они проходят психологическую подготовку, проверку на детекторах лжи и так далее. Поэтому отбор более тщательный.
И. ВОРОБЬЕВА: Сергей Вячеславович, после того, что случилось в московском метро, после терактов в московском метро, насколько волнообразно шли обращения в милицию по поводу подозрительных личностей, пакетов? Эта волна уже пошла на спад?
С. ЖЕЛТКОВ: Да, сейчас пошла на спад. Первые два месяца, особенно первый месяц, до 50 звонков в день. Такая бдительность граждан – это хорошо, потому что зачастую свидетелей очень сложно найти, по любому происшествию трудно найти человека, который пошел бы свидетелем, даже потерпевшие не идут. А так был всплеск активности два месяца очень большой.
А. ДУРНОВО: Вопрос, который многих волнует. Я не буду все смс-ки перечитывать, просто сформулирую, сложу воедино. Мне приходилось ездить в метро от Киевской до Новослободской на протяжении пяти лет, я ездил к 9 утра. Ситуация была такая: кроме первого и последнего вагона, все вагоны битком набиты, первый и последний пустые, в них едут 1-2 человека, но от них идет такой чудовищный запах, что находиться там невозможно. Потом их стало меньше. Но вопрос, который меня не оставляет с тех пор – как они попадают в метро?
С. ЖЕЛТКОВ: Бомж – это тоже гражданин нашего государства, который пользуется всеми правами, данными Конституцией. Если он заплатил за проезд, то мы не можем его не пустить. Есть единственное, чем сейчас пользуются сотрудники милиции, чтобы ограничивать доступ бомжей, – это нахождение в пачкающей одежде, т.е. если человек своим внешним видом может причинить неудобство или проблемы пассажирам. Только это. А так принудительно вынуть его из вагона, если он трезвый…
А. ДУРНОВО: Но их же вынимали из вагонов.
С. ЖЕЛТКОВ: Вынимают, выдворяют именно на основании того, что он находится в пачкающей, грязной одежде и так далее. Сейчас их, конечно, стало меньше. Но сейчас лето, они сейчас все на водоемах.
И. ВОРОБЬЕВА: Не нужно в метро спать, можно на улице спать.
А. ДУРНОВО: Но тогда это бывало и летом.
И. ВОРОБЬЕВА: У меня еще такой вопрос к вам. Я сталкивалась не раз с тем, что около метро, буквально в пяти метрах от входа лежит мужчина, ему плохо. Я подхожу к сотрудникам, которые работают в метро, говорю: «Пожалуйста, помогите человеку, ему плохо». Они смотрят и говорят: «Это не наша территория, это территория тех-то». Я иду к ним, они мне говорят: «Это не наша территория. Видите, он со ступенечки не спустился, значит, это метро».
С. ЖЕЛТКОВ: Сейчас этих фактов тоже стало меньше. Был этот момент деления, хотя это неправильно. Потому что человеку элементарно может быть плохо. Понятно, если пьяный… Но пьяный все равно гражданин, человек, ему надо помочь. Вообще, если такие случаи происходят, опять же граждане звонят 02, и сразу принимаются меры, в том числе к тем сотрудникам, которые ведут себя таким образом.
А. ДУРНОВО: У меня тоже был случай. Мы ехали с моим другом от Октябрьской до Парка культуры, и хотя перегон там небольшой, человеку стало плохо. Мы помогли лечь ему на скамейку, позвонили машинисту, чтобы подошли люди на станции, приняли его. Вошел сотрудник милиции, взял его за ворот, стащил на пол и, сопровождая это не самыми хорошими словами, поволок его к выходу. Мы стали его останавливать, получили в ответ что-то типа «не мешайте, а то сами с ним базарьте». Еле-еле мы уговорили его этого человека хотя бы поднять, потому что ему было плохо. Он не был пьян, ему было плохо. Он его увел. Но я не уверен, что он дальше его так и вел, а не тащил. Что можно сделать?
С. ЖЕЛТКОВ: На самом деле этому нерадивому сотруднику милиции повезло, что при таких обстоятельствах или при таких действиях этот пассажир не умер, потому что в противном случае он бы нес уголовную ответственность за свои действия. На таких сотрудников необходимо жаловаться, чтобы к ним принимались меры.
А. ДУРНОВО: Что я должен сделать?
С. ЖЕЛТКОВ: Вы просто поднимаете трубку, набираете 02 – не надо искать никаких других телефонов – и рассказываете всё, что произошло. Сейчас система построена таким образом, что автоматически ваш сигнал появится в дежурной части в том месте, на чьей территории это находится. Если в метро, то в дежурной части нашего управления получат так называемую карточку с вашими данными и с происшествием, где, во сколько и так далее. Это займет пять минут от силы. И, естественно, сотрудниками будут приняты меры, если, действительно, он что-то нарушил.
И. ВОРОБЬЕВА: Меня очень волнует вопрос по терроризму. Несколько сообщений приходило в течение, может быть, недели, что на некоторых станциях установили то детекторы тротила, то системы идентификации личности (Охотный ряд). Что действительно в метро происходит? Там действительно датчики теперь стоят?
С. ЖЕЛТКОВ: Не хочется рассказывать вам все секреты. На самом деле уже давно внедряются различные технические средства. Просто этот печальный теракт, он подтолкнул к активизации этой работы. Естественно, обратили внимание на это и ученые, и правительство более глобально к этому отнеслось. Сейчас есть различные разработки, которые в настоящее время внедряются. Если это будет внедрено, в метро будет относительно безопасно.
И. ВОРОБЬЕВА: Т.е. гораздо более безопасно, чем сейчас.
С. ЖЕЛТКОВ: Да.
И. ВОРОБЬЕВА: Видишь, Алексей, будет безопасно у нас в метро.
А. ДУРНОВО: Мой первый вопрос был о том, насколько безопасно в метро. Есть ли у вас какая-то статистика по преступности в метро? Сколько преступлений в день совершается?
С. ЖЕЛТКОВ: Как правило, совершается одно-два преступления, в основном это кражи. Если брать за год, то статистика примерно в районе трех тысяч преступлений, примерно так это из года в год. Каких-то преступлений чуть больше, каких-то чуть меньше, в зависимости от этого криминологическая ситуация меняется.
И. ВОРОБЬЕВА: А тяжкие преступления совершаются в метро?
С. ЖЕЛТКОВ: Да. Это большая редкость, типа убийства или тяжкий вред здоровью, повлекший смерть, примерно два в год. Но сейчас участились случаи, особенно это началось, когда были изменения в кодексе, 222-й статьи, когда холодное оружие перестало быть уголовно наказуемым, очень много конфликтов с применением ножей. Такие преступления пошли в рост.
И. ВОРОБЬЕВА: Не увеличилось количество суицидов?
С. ЖЕЛТКОВ: Примерно на том же уровне, в основном весной и осенью.
И. ВОРОБЬЕВА: Во время обострений.
А. ДУРНОВО: Спасибо. Напомню, Сергей Желтков, первый заместитель начальника Службы криминальной милиции Управления милиции на Московском метрополитене ГУВД по г. Москве, подполковник милиции, был у нас в эфире.
И. ВОРОБЬЕВА: Я точно знаю, что я буду продолжать ездить в метро, как и каждый день. По крайней мере, я буду знать, что я могу позвонить 02 и сказать, что Сергей Вячеславович Желтков сказал мне звонить вам и обо всем докладывать.
А. ДУРНОВО: Я тоже буду так делать.
И. ВОРОБЬЕВА: Спасибо.
С. ЖЕЛТКОВ: Добрый день.
А. ДУРНОВО: Я напомню, что на нашем сайте echo.msk.ru идет веб-трансляция. Вы можете видеть, что сейчас происходит в нашей студии. Во-вторых, я напомню, что если у вас есть вопросы к нашему гостю, вы можете присылать их на наш номер для смс +7-985-970-4545. Пока же вопросы будем задавать мы с Ириной Воробьевой.
И. ВОРОБЬЕВА: Они, кстати, на сайте есть. Некоторые люди нам на сайт прислали сообщения до эфира. Я могу начать прямо с первого вопроса. «В прошлом году, – пишет наш слушатель, – я сообщил об ограблении спящего человека в вагоне московского метро. В вагоне была видеокамера. Я долго дозванивался, назвал время, место между станциями, где это произошло, номер вагона. Сказали, что перезвонят, но так и не перезвонили». Как работает система? Что делать, если на моих глазах совершается преступление?
С. ЖЕЛТКОВ: Сейчас уже система отработана. Неоднократно приходилось об этом говорить в разных передачах. На каждой станции установлена колонна экстренного вызова. В режиме реального времени вы нажимаете, сразу оказываетесь под объективом видеокамеры. Наш оператор и оператор станционного центра Московского метрополитена сразу вас увидит и среагирует на вашу информацию, т.е. запишет ее и передаст. Почему в данном случае не перезвонили, сложно сказать. Возможно, что достаточно было для возбуждения уголовного дела просто факта звонка. Хотя, по идее, это неправильно, он должен был стать свидетелем и быть в процессе следствия допрошен. Но если интересно, можно обратиться в дежурную часть нашего управления, мы поднимем эти моменты и проверим.
И. ВОРОБЬЕВА: Уважаемый слушатель, Сергей Вячеславович Желтков обещает вам, что если вы обратитесь туда, куда нужно, то можно будет проверить. Сергей Вячеславович, скажите честно, в метро опасно?
С. ЖЕЛТКОВ: Метро считается транспортом повышенной опасности, но в большей степени это касается техногенных моментов. Т.е. часто случается, что люди падают под поезд, получают травмы на эскалаторах. Метрополитеном и милицией метро делается все возможное, для того чтобы минимизировать это. С точки зрения преступлений, слава богу, мы все-таки в меньшей степени поражены этим антисоциальным явлением.
А. ДУРНОВО: А за счет чего удалось этого добиться?
С. ЖЕЛТКОВ: Во-первых, транспорт. Все-таки преступник на станции находится в определенном замкнутом пространстве. С внедрением новых технологий, видеокамер, новых комнат милиции, если обратили внимание, на многих станциях они уже прозрачные, там милиционер сидит за монитором, т.е. может оперативно всё это отслеживать, реагировать, идет запись, преступнику сложнее скрыться. Это объективные причины.
А. ДУРНОВО: Кстати, по поводу прозрачных комнат милиции. У меня на Киевской поставили прозрачную комнату милиции, по-моему, года полтора назад, но не заселили пока. Как происходит переселение в прозрачные комнаты?
С. ЖЕЛТКОВ: Есть специальная совместная программа метрополитена и милиции. Видимо, технически до конца ее еще не оснастили, поэтому сотрудников там пока нет. А вообще, уже большинство станций оборудовано.
И. ВОРОБЬЕВА: Алексей, видимо, заботится о рабочих местах милиционеров.
А. ДУРНОВО: Я помню, женщина стучалась во все двери, она искала милицию. Я ей помогал искать, но мы так и не нашли.
И. ВОРОБЬЕВА: Я правильно помню, что у нас на каждой станции метро есть комната милиции либо даже отделение милиции.
А. ДУРНОВО: Комната милиции есть на каждой станции, на каждой станции находится минимум два сотрудника. В настоящее время это еще больше, потому что нам активно помогают внутренние войска. Если вы обращали внимание на молодых людей в милицейской форме, то это солдаты внутренних войск, которые тоже привлекаются для обеспечения общественного порядка. Вообще, наша милиция считается самой доступной, поскольку всегда можно найти милиционера на станции. Если не нашли, может быть, случилась какая-нибудь техническая заминка. Но можно было обратиться к дежурной по станции, к контролеру на входе, к дежурному у эскалатора, у них есть связь, они вызовут, могут даже свистком вызвать милиционера, он прибежит.
И. ВОРОБЬЕВА: Знаете, по поводу свистком. Есть же хулиганы, которые перескакивают турникет и проходят. Не успевают среагировать ни дежурные, ни тем более милиционеры, которые в комнате милиции находятся. Все-таки дежурный по станции, который сидит в вестибюле, насколько оперативно он связывается с сотрудником милиции в случае драки или чего-то более серьезного, чем простое хулиганство?
С. ЖЕЛТКОВ: Связь есть на каждом рабочем месте сотрудника метрополитена, т.е. трубку поднял, сразу автоматически связываются. На некоторых станциях радиосвязь существует. На некоторых станциях милиционеров такое количество, что один постоянно находится в вестибюле, один – на платформе, другой – в другом вестибюле. Всё зависит от того, какая станция, насколько она загружена пассажирами и так далее.
И. ВОРОБЬЕВА: Слушатель Виктор нам пишет: «Станция метро «Выхино». Торговцы на выходе очень мешают. Обратился к милиции. На просьбы о пресечении не было никакой реакции. Что делать?»
С. ЖЕЛТКОВ: В таких случаях надо звонить в дежурную часть управления, можно позвонить 02, вас соединят оперативно с нашей дежурной частью, приедут специальные подразделения по борьбе с несанкционированной торговлей и наведут там порядок. К сожалению, стихийная торговля – это сложное явление, в первую очередь потому что это не преступление, а административное правонарушение, люди особо этого не боятся. Очень много приезжих, многие из-за сложного материального положения идут торговать. Больше проблем доставляют злостные перекупщики билетов, которые создают в час пик сложности для прохода пассажиров. С одной стороны, вроде они им помогают, потому что человек с небольшой переплатой покупает билет и не стоит в очереди. Но они создают проблемы пассажиропотоку.
И. ВОРОБЬЕВА: Как с ними бороться?
А. ДУРНОВО: А перекупщики – это законная деятельность?
С. ЖЕЛТКОВ: Это совершенно незаконная деятельность, мы их каждый день ловим, каждый день привлекают их к административной ответственности. Есть специальная служба в метрополитене, не милицейская, которая тоже этим занимается. Но, к сожалению, у нас огромный город, мы в течение рабочего дня перевозим 8-9 миллионов пассажиров. Конечно, тяжело в таком мегаполисе.
А. ДУРНОВО: Возвращаясь к несанкционированной торговле, наверное, один из последних вопросов. Всё время предупреждают в метро, когда спускаешься по эскалатору: опасайтесь, остерегайтесь. Тем не менее, есть люди, которые прямо в вагон приходят торговать. Как узнать, есть у него разрешение на торговлю, нет разрешения?
С. ЖЕЛТКОВ: Нет. Мы специально договаривались с метрополитеном о том, чтобы эти трансляции были, по ряду преступлений мы тоже делаем объявления. Вся торговля в вагонах незаконная. У нас специально созданный полк милиции по сопровождению поездов с этим борется, т.е. выявляют этих торговцев и также привлекают к ответственности. Т.е. нет ни одного человека, который ходил бы с разрешением.
А. ДУРНОВО: А музыканты?
С. ЖЕЛТКОВ: То же самое.
И. ВОРОБЬЕВА: Есть у нас вопрос из Москвы, человек пишет, что дважды был пострадавшим от действий неизвестных в метрополитене, оба раза существенную помощь в расследовании могли бы дать видеоматериалы с видеокамер, которые стоят в вагонах, на станциях и так далее. «Оба раза, – пишет наш слушатель, – явное нежелание милиции оперативно производить выемку этих записей». Короче говоря, к кому попадают эти видеоматериалы?
С. ЖЕЛТКОВ: По каждому уголовному делу, по каждому заявлению гражданина в милицию изымается видеообзор на станции. Видеообзор изымается и при каких-то технических неполадках на станции: например, сработало устройство контроля за проходом в тоннель, что-то случилось с поездом. Здесь, видимо, какой-то элемент взаимного недопонимания. Наверняка это видео было снято. Если человек обратился с заявлением, уголовное дело возбуждено, или, может быть, до уголовного дела не дошло, видео всегда снимается. По каждому уголовному делу, которое направляется в суд у нас, к делу прилагается в качестве вещдока видеозапись. Видно там что-то, не видно – это уже второй вопрос, но видео мы изымаем всегда.
А. ДУРНОВО: Еще один вопрос. Я знаю, что в Париже периодически выявляют банды воров-карманников, которые работают именно в метро. У нас бывало такое?
С. ЖЕЛТКОВ: У нас основной вид преступлений, которые совершаются в метро, это карманные кражи. Поэтому у нас создано специальное подразделение в криминальной милиции, которое призвано с этим бороться, т.е. специально обученные люди, которые проходят долгую подготовку, не каждый может туда попасть. Это люди, которые могут выявить карманника или группу карманников и задержать ее. Практически каждый день в метро задерживается карманник.
И. ВОРОБЬЕВА: Да вы что? Так много карманников?
С. ЖЕЛТКОВ: Сейчас летом поменьше, поскольку они уезжают. В таком количестве пассажиров затеряться карманнику очень просто. Т.е. львиная доля преступлений, которые у нас регистрируются, это карманные кражи.
И. ВОРОБЬЕВА: У нас есть еще один вопрос из Кирова. Мы идем по переходу с одной станции на другую. В этом переходе на пути пассажиропотока стоят сотрудники милиции, которые пытаются вычислить преступника, хотя на самом деле задерживают в основном лиц кавказской национальности. Человек пишет: «Невольно представляешь себя пленным в колонии под конвоем. Нельзя как-нибудь по-другому?»
С. ЖЕЛТКОВ: Это все-таки надуманно. Милиционеры в метро, как и в любом отделении милиции, получают каждое утро инструктаж с фотороботами преступников. Нет в моих словах никакого геноцида, но очень много лиц кавказской народности совершают преступления, в том числе и в метро, очень много карманников среди них или барсеточников в городе. Поэтому если милиционеры проверяют у кого-то документы – сейчас за этим более жесткий контроль, – должны быть какие-то основания. И ничего здесь особенного нет. Если человек законопослушный, никто не будет ему препятствовать как пассажиру пройти. Если милиционер обратился, он должен представиться, объяснить причину, почему он подошел, предъявить свои документы, если это потребуется, но он тоже имеет право проверить документы.
А. ДУРНОВО: Это вопрос, который очень многих волнует, именно вопрос проверки документов. Каков порядок?
С. ЖЕЛТКОВ: Как я уже сказал, у милиционера должны быть основания, для того чтобы подойти к гражданину и проверить документы. Т.е. просто огульно тормозить всех подряд и проверять документы милиционеры не имеют права.
А. ДУРНОВО: Какого рода основания?
С. ЖЕЛТКОВ: Как правило, если милиционер усматривает, что гражданин, допустим, совершил какое-то правонарушение, даже насорил, бросил окурок в метро или бежал по эскалатору, т.е. нарушал какие-то правила метрополитена. Он может его остановить, провести беседу и, если есть основания, даже доставить в комнату, в отдел милиции. Очень много звонков сейчас поступает от граждан на службу 02 с жалобами на якобы неправомерные или неправомерные действия сотрудников милиции. Каждый такой звонок проверяется, выезжает специальная группа сотрудников, которые занимаются работой с личным составом, они проверяют, были ли в действиях сотрудников какие-то неправильные действия. Если это есть, то сотрудники привлекаются к различным видам ответственности, вплоть до увольнения или даже возбуждения уголовных дел, если в их действиях усматривается преступление.
И. ВОРОБЬЕВА: А много таких случаев?
С. ЖЕЛТКОВ: После печального события с майором Евсюковым участились случаи звонков. С учетом того, что сейчас у нас проводится реформа милиции, люди в некоторой степени озлоблены на отдельные происшествия, связанные с милиционерами. Но реформа идет, сотрудников сейчас более тщательно стали отбирать, готовить, они проходят психологическую подготовку, проверку на детекторах лжи и так далее. Поэтому отбор более тщательный.
И. ВОРОБЬЕВА: Сергей Вячеславович, после того, что случилось в московском метро, после терактов в московском метро, насколько волнообразно шли обращения в милицию по поводу подозрительных личностей, пакетов? Эта волна уже пошла на спад?
С. ЖЕЛТКОВ: Да, сейчас пошла на спад. Первые два месяца, особенно первый месяц, до 50 звонков в день. Такая бдительность граждан – это хорошо, потому что зачастую свидетелей очень сложно найти, по любому происшествию трудно найти человека, который пошел бы свидетелем, даже потерпевшие не идут. А так был всплеск активности два месяца очень большой.
А. ДУРНОВО: Вопрос, который многих волнует. Я не буду все смс-ки перечитывать, просто сформулирую, сложу воедино. Мне приходилось ездить в метро от Киевской до Новослободской на протяжении пяти лет, я ездил к 9 утра. Ситуация была такая: кроме первого и последнего вагона, все вагоны битком набиты, первый и последний пустые, в них едут 1-2 человека, но от них идет такой чудовищный запах, что находиться там невозможно. Потом их стало меньше. Но вопрос, который меня не оставляет с тех пор – как они попадают в метро?
С. ЖЕЛТКОВ: Бомж – это тоже гражданин нашего государства, который пользуется всеми правами, данными Конституцией. Если он заплатил за проезд, то мы не можем его не пустить. Есть единственное, чем сейчас пользуются сотрудники милиции, чтобы ограничивать доступ бомжей, – это нахождение в пачкающей одежде, т.е. если человек своим внешним видом может причинить неудобство или проблемы пассажирам. Только это. А так принудительно вынуть его из вагона, если он трезвый…
А. ДУРНОВО: Но их же вынимали из вагонов.
С. ЖЕЛТКОВ: Вынимают, выдворяют именно на основании того, что он находится в пачкающей, грязной одежде и так далее. Сейчас их, конечно, стало меньше. Но сейчас лето, они сейчас все на водоемах.
И. ВОРОБЬЕВА: Не нужно в метро спать, можно на улице спать.
А. ДУРНОВО: Но тогда это бывало и летом.
И. ВОРОБЬЕВА: У меня еще такой вопрос к вам. Я сталкивалась не раз с тем, что около метро, буквально в пяти метрах от входа лежит мужчина, ему плохо. Я подхожу к сотрудникам, которые работают в метро, говорю: «Пожалуйста, помогите человеку, ему плохо». Они смотрят и говорят: «Это не наша территория, это территория тех-то». Я иду к ним, они мне говорят: «Это не наша территория. Видите, он со ступенечки не спустился, значит, это метро».
С. ЖЕЛТКОВ: Сейчас этих фактов тоже стало меньше. Был этот момент деления, хотя это неправильно. Потому что человеку элементарно может быть плохо. Понятно, если пьяный… Но пьяный все равно гражданин, человек, ему надо помочь. Вообще, если такие случаи происходят, опять же граждане звонят 02, и сразу принимаются меры, в том числе к тем сотрудникам, которые ведут себя таким образом.
А. ДУРНОВО: У меня тоже был случай. Мы ехали с моим другом от Октябрьской до Парка культуры, и хотя перегон там небольшой, человеку стало плохо. Мы помогли лечь ему на скамейку, позвонили машинисту, чтобы подошли люди на станции, приняли его. Вошел сотрудник милиции, взял его за ворот, стащил на пол и, сопровождая это не самыми хорошими словами, поволок его к выходу. Мы стали его останавливать, получили в ответ что-то типа «не мешайте, а то сами с ним базарьте». Еле-еле мы уговорили его этого человека хотя бы поднять, потому что ему было плохо. Он не был пьян, ему было плохо. Он его увел. Но я не уверен, что он дальше его так и вел, а не тащил. Что можно сделать?
С. ЖЕЛТКОВ: На самом деле этому нерадивому сотруднику милиции повезло, что при таких обстоятельствах или при таких действиях этот пассажир не умер, потому что в противном случае он бы нес уголовную ответственность за свои действия. На таких сотрудников необходимо жаловаться, чтобы к ним принимались меры.
А. ДУРНОВО: Что я должен сделать?
С. ЖЕЛТКОВ: Вы просто поднимаете трубку, набираете 02 – не надо искать никаких других телефонов – и рассказываете всё, что произошло. Сейчас система построена таким образом, что автоматически ваш сигнал появится в дежурной части в том месте, на чьей территории это находится. Если в метро, то в дежурной части нашего управления получат так называемую карточку с вашими данными и с происшествием, где, во сколько и так далее. Это займет пять минут от силы. И, естественно, сотрудниками будут приняты меры, если, действительно, он что-то нарушил.
И. ВОРОБЬЕВА: Меня очень волнует вопрос по терроризму. Несколько сообщений приходило в течение, может быть, недели, что на некоторых станциях установили то детекторы тротила, то системы идентификации личности (Охотный ряд). Что действительно в метро происходит? Там действительно датчики теперь стоят?
С. ЖЕЛТКОВ: Не хочется рассказывать вам все секреты. На самом деле уже давно внедряются различные технические средства. Просто этот печальный теракт, он подтолкнул к активизации этой работы. Естественно, обратили внимание на это и ученые, и правительство более глобально к этому отнеслось. Сейчас есть различные разработки, которые в настоящее время внедряются. Если это будет внедрено, в метро будет относительно безопасно.
И. ВОРОБЬЕВА: Т.е. гораздо более безопасно, чем сейчас.
С. ЖЕЛТКОВ: Да.
И. ВОРОБЬЕВА: Видишь, Алексей, будет безопасно у нас в метро.
А. ДУРНОВО: Мой первый вопрос был о том, насколько безопасно в метро. Есть ли у вас какая-то с
