Проблема в том, что, с точки зрения некоторых специалистов, время, отведенное на выработку новой российской идеологии, упущено. Эти процессы нужно было начинать гораздо раньше вместо того, чтобы, разрушая «красный» миф, по сути, ничего не предлагать вместо него.И потому закончить разговор об антиревизионизме и государственных мифах мне хочется даже не собственными предположениями о том, как должна выглядеть новая мифология для современной России, сколько тяжелыми мыслями о том, что сейчас стихийно формируется, пока осознанно этими мифами не занимается никто. Между тем, можно говорить о том, что в массовом сознании пока еще только начинает формироваться новая мифология.
Важно, что миф этот формируется скорее стихийно, потому что нынешнее российское руководство, несмотря на определенные симпатии к «красному» мифу, не занимается официальным выстроением новой мифологии, иначе в нашей стране давно бы осуществлялся целый комплекс мероприятий по южнокорейскому образцу. Даже пресловутый учебник Филиппова остается продуктом группы энтузиастов, который в прессе равно поддерживают и критикуют.
Новый миф не имеет своего цвета за вычетом того, что он «антисиний», и характерно для него следующее:
1. Россия объявляется наисамейшей страной, которая всегда была великой и древней. Для обоснования этого тезиса привлекаются любые аргументы, в том числе и откровенно «кокосовые» (чудиновские / «велесовские» в том числе). Однако нормальных объяснений, в чем особость России, пока не выдвигается.
2. При этом особая роль России обосновывается не столько перечнем достижений страны, сколько россказнями о том, насколько все вокруг уроды и хуже. Особенно это касается запада и США, — рассуждения о том, «какие ту-упые эти пиндосы» являются важной частью данной мифологемы. Доказательствами этого данный миф себя не утруждает. Между тем, для меня между утверждениями «мы лучше их» и «они еще хуже нас» — разница велика.
3. Из априорной наилучшести вылезает стремление не признавать темные пятна своей истории. Налицо либо попытки их грубо замазать (маятник разоблачений времен перестройки качнулся в обратную сторону), либо списать все только на контекст эпохи в стиле «когда у нас умирали тысячи, у вас умирали десятки тысяч, так что ничего ужасного нет и не было». А еще на западе в это время линчевали негров, так что они вообще не вправе предъявлять претензий.
4. Тупость и уродство Запада сочетаются с его извечной неприязнью к России. Враждебность Евросоюза и США подразумевается на уровне контекста – по мнению создателей мифа это настолько очевидно, что нет необходимости его доказывать . Сегодня антиамериканизм в том или ином виде воспринимается как нечто очевидное среди интеллигенции, и «офисного планктона», хотя издевающийся над пиндосами вполне позволяет себе носить джинсы и обедать гамбургерами.
5. Соответственно, ценности тупого запада абсолютно неприемлемы и противны России. Те же, кто пытается их внедрять, являются или осознанными вредителями, ворами и негодяями (если они делают это сознательно), или сумасшедшими извращенцами, если они сами того не понимают. Таким образом, в любом случае все демократы – безумные предатели, вредители, педофилы и т.д.
6. Вообще, все проблемы страны в тот или иной период объясняются исключительно внешним давлением и происками врагов. При этом, поскольку просто так всё на врагов свалить непросто, в ход идут конспирологические концепции и аргументы. Соответственно, с этим смыкается ставшее в рамках данного мифа общим местом утверждение о том, что реформаторы «первой волны» были агентами влияния Запада, целью которых был развал Союза и России в угоду врагам. Поисками доказательств создатели мифа и тут себя не утруждают, поскольку применяется принцип объективного вменения: раз СССР распался, значит – они были врагами.
7. Тайные враги (демократы и тп) позиционируются как нелюди, заведомо лишенные нормальных человеческих черт. Эта дегуманизация слегка напоминает то, как в антисемитских изданиях подаются евреи – существа априори, генетически враждебные государству, народу страны, в которой они проживают и ее национальной традиции. Смысл дегуманизации довольно прост – выведение приверженцев «синего» мифа из образа и подобия человека, после чего любые действия по отношению к ним, даже нарушающие закон, получают оправдание.
8. Соответственно, решение проблем сводится к устранению врагов и их происков. С точки зрения «нового мифа» достаточно расстрелять всех коррупционеров и выслать эмигрантов, после чего жизнь в России чудесным образом наладится. На этом позитивная программа нового мифа ограничивается. И это не решения, видные «сверху», но именно привычные для человека снизу представления о том, что как только «все хорошие люди соберутся и убьют всех плохих», проблемы исчезнут – останутся же только хорошие!
9. Отсюда как сама собой разумеющаяся, возникает идея о том, что борьба за социальную справедливость – это истребление «плохих людей». Подобная программа очень хорошо ложится не столько на состояние масс, которые ощущают себя проигравшими «холодную войну», сколько на всех тех, кто считает, что нынешний мир несправедлив к ним.
10. Еще одна проблема этой парадигмы в том, что у затянутого в нее человека атрофируется представление о конструктивном решении проблемы. Подобный поиск врагов абсолютно вышибает мысль о том, что мы сами должны заниматься самосовершенствованием.
При этом не имея нормальной методологии, этот новый миф очень активно подпитывается не только конспирологией, но и откровенной мистикой, причем мистикой самого разного толка.
Наряду с этим новым мифом (хотя и не совсем как часть его), в массы внедряется мысль о том, что все люди ведут себя как сволочи, как только над ними перестают довлеть внешние ограничения. Но затем эта мысль сопровождается выводом не о том, что ситуацию надо менять, а о том, что эта ситуация нормальна и ее надо использовать как есть.Из этого делается целая серия выводов. Во-первых, некая повсеместно принятая практика (гаишники берут взятки) выдается за нормальное положение дел. Если это делают все, это новая норма, а не повод пробовать что-то менять. Более того, отдельные люди с этим справиться и искоренить не могут, пусть они и не согласны с таким положением вещей.Во-вторых, делается вывод, что раз люди в целом скоты, то управлять ими можно только при помощи кнута. Как минимум потому, что это проще и эффективнее. Уже из этого, в сочетании с первым выводом это лишает систему обратной связи и и, как следствие, ответственности власти перед народом. (напомним – в коммунистической системе какая-никакая обратная связь была и «публично зажираться» было нельзя).Кроме того, новая мифология оправдывает почти любую жестокость властей: по отношению к врагам – потому что они нелюди; по отношению к подданным – потому что они сволочи и без пинка ими управлять нельзя. При этом, если в более ранних мифах решение о применении неких насильственных действий позиционируется как очень нелегкий выбор власти, здесь на ней не лежит никакой ответственности. Оправдание жестокости проходит и в другом контексте. Человек, проявивший жестокость в рамках «борьбы за справедливость» (например, убивший оскорбившего его человека), перестает считаться преступником. Если в рамках любого из трех мифов, о которых мы говорили раньше, подобные обстоятельства воспринимались как смягчающие, но преступление от этого не переставало быть преступлением, в рамках формирующейся парадигмы такой человек становится героем вне зависимости от того, насколько проявленная им жестокость была адекватна ситуации.
По мере того, как подобные концепции распространяются внизу, а вытесняющей их альтернативной идеи пока нет, растет тенденция того, что элементы этого нового мифа могут стать привлекательными и интересными для чиновников и политиканов с точки зрения удачного использования этих тенденций в борьбе за общественное мнение. Но о том, что произойдет с нашей страной, если этот новый миф займет место государственного, мне пока не хочется даже думать.
Так что, пора начинать действовать.
