Как философски сказал один господин, война — это масштабная охота на людей. Впрочем, во время Великой Отечественной и настоящему, нормальному, так сказать, охотничьему промыслу в условиях боевых действий было место. Порой от обстоятельств и результатов такой охоты зависела жизнь людей.
Самый трагический, трудный этап той военной страды — зима 1941–1942 гг. Казалось бы, об этом периоде рассказано уже достаточно много. Однако до сих пор остаются еще малозаметные страницы, эпизоды… Об одном из таких фактов довелось услышать однажды от пожилого тверского краеведа: ожесточенные бои, развернувшиеся в ту пору на дальних подступах к столице, не только людям в тех местах не давали возможности нормально жить, но и зверям. Гул артиллерии, взрывы бомб, звуки выстрелов пугали лесных четвероногих обитателей, гнали их прочь из привычных мест. Особая статья — косолапые. Оказывается, в ту зиму на обширных территориях к северо-западу от Москвы появилось необычно большое количество медведей-шатунов. Звери пробовали по привычке залечь на зимовку в берлоги, но для многих из них покой оказался нарушен грохотом приблизившихся военных действий.
О своей встрече с шатуном рассказывал в свое время легендарный летчик Алексей Маресьев. Его подбитый истребитель рухнул в глухом лесу, Алексея при этом выбросило из кабины. От смерти летчика спас лишь снег, смягчивший удар, однако ноги все-таки оказались повреждены. Когда Маресьев пришел в себя, то увидел, что рядом стоит, принюхиваясь, медведь. «Я лежал навзничь, одна рука была под спиной, — вспоминал герой. — Пытался расстегнуть молнию на меховом комбинезоне, чтобы достать из-под ремня наган, но никак не получалось…»
На счастье летчика, медведь медлил, видимо, не понимая, мертвый или живой человек перед ним. Но когда Маресьев заметно шевельнулся, зверь тут же ударил лапой, однако когти лишь разорвали толстую меховую куртку, а следующего удара топтыгин сделать не успел: Алексей изловчился и выхватил револьвер. «Всю обойму в него выпустил. Зверь зарычал, поднялся и упал навзничь»
Разбуженные не вовремя медведи в поисках пищи выходили к деревням, выслеживали даже укрытые в чащобе партизанские лагеря. Такие «визиты» ни к чему хорошему не приводили. Автору этих строк довелось услышать об одном не известном до сих пор эпизоде «медвежьей войны».
— Осенью 1941 года, когда гитлеровские войска надвигались на Москву, мой дед Николай Степанович оказался в группе «лесных мстителей», воевавшей с оккупантами в их тылу, — рассказывает Вадим Юрятин. — Воспоминания его я знаю лишь со слов матери, дедушка Коля умер, когда я только в школу пошел, так что многие подробности уже не восстановить.
Небольшой партизанский отряд действовал на границе Московской и Смоленской областей, он состоял из жителей разоренных и занятых фашистами деревень, а также из красноармейцев и командиров Красной армии, оказавшихся отрезанными от своих частей. Селение, где жила семья деда, Фомино, немцы сильно разорили, мать забрали на какие-то работы… Николаю, оставшемуся фактически сиротой, тогда было лишь 14 лет, однако партизанам он пригодился в роли связного и разведчика.
Дед рассказывал, как однажды в их в отряд пожаловал медведь-шатун. Ночью он вышел на часового, охранявшего подходы к лагерю. Видимо, партизана эта встреча застала врасплох, и зверь успел напасть первым. Растерзанное хищником тело обнаружили под утро, когда на пост пришла смена. Бойцы отряда решили с медведем — «пособником фашистов» — поквитаться. Кроме того, была и еще одна вполне материальная причина объявить на него охоту: мясо косолапого могло стать хорошим пополнением скудного партизанского рациона.
Конечно, выследить и подстрелить шатуна в лесу для пехотных лейтенантов, красноармейцев и простых крестьян, из которых состоял отряд, дело не самое простое. На счастье, в этой партизанской группе оказался местный лесник. Он и возглавил «охотничье предприятие». Действовать пришлось вдвойне осторожно: ведь надо было не только медведя выследить, но при этом еще и перед гитлеровцами своего присутствия не обозначить. В итоге эта «спецоперация» завершилась успешно. Партизаны-охотники во главе с лесником смогли убить шатуна и доставить тушу в лагерь. Вареным медвежьим мясом весь отряд потом подкреплялся на протяжении нескольких недель.
(К слову сказать, в мемуарах некоторых партизанских руководителей встречаются упоминания о том, что, не имея заранее подготовленных баз в лесу и достаточного продовольственного снабжения, им приходилось специально организовывать охоту на крупную дичь — лосей, кабанов, — отправляя для этого специальные группы партизан-«добытчиков» в лесные массивы, расположенные на удалении от партизанского лагеря.)
Не всегда медведи-шатуны «сражались» на стороне оккупантов. В мемуарах участников войны ваш корреспондент раскопал несколько любопытных случаев, когда неприкаянные хищники своими действиями наносили заметный ущерб гитлеровцам. В донесениях германских тыловых частей содержится, например, такая информация: в деревне Рогочи (может быть, на самом деле Рогожи. — Авт.) ночью медведь сумел пробраться в сарай и задрал находившихся там двух лошадей, оставив тем самым немецких связистов, заночевавших в этом селении, «без транспорта». В другой раз жертвой шатуна стал солдат, посланный поздно вечером своим офицером на дальний конец полуразоренного села за шнапсом и закуской (вероятно, там находилось «хозяйство» провиантмейстера). Наверняка именно аромат колбасы-сала привлек внимание оказавшегося у околицы зверя. Дальнейшие события сложились для человека печально. Судя по донесению, гитлеровец успел-таки выстрелить из винтовки, но это его не спасло от нападения. Прибежавшие на шум солдаты обнаружили своего товарища мертвым, с разбитой головой. Увы, этой смертью дело не ограничилось. Оккупанты поначалу решили, что с солдатом расправился кто-то из местных жителей. Немецким командованием тогда велено было за подобные ЧП карать показательно жестко. Поэтому с рассветом гитлеровцы выгнали из домов немногочисленных остававшихся в селе крестьян — стариков, женщин ребятишек, наугад отобрали из них пять человек и расстреляли. Лишь какое-то время спустя пожилой мужик, назначенный старостой, внимательно осмотрев место происшествия, заметил на снегу в стороне от него несколько не затоптанных медвежьих следов и сообщил об этом немецкому офицеру. Таким образом, истинная картина произошедшего прояснилась, но невинно расстрелянных было уже не вернуть.
И еще пара военных эпизодов, в которых оказались замешенными «братья наши меньшие».
На рокадном грейдере в нескольких километрах от линии фронта «Виллис» с несколькими советскими офицерами налетел на неожиданно выскочившего из придорожных кустов лося. Скорость машины на ухабистой дороге была не очень большая, но все-таки джип при столкновении с сохатым оказался помят, а все находившиеся в нем «армейские» получили ушибы и ранения. (В докладной записке по этому поводу начальник штаба полка предлагает указать в их личных делах, что данные увечья получены «в боевых условиях», это давало возможность офицерам получить дополнительное денежное вознаграждение.)
А вот другой случай «зверского» ДТП. Хотя участником в нем оказалось не дикое, а домашнее животное, но последствия оказались куда серьезнее.
«Приказ о крушении поезда № 362 на перегоне Пушкино — Софрино.
7 августа 1941 г. в 22 ч. 48 мин. на перегоне Пушкино — Софрино произошло крушение вследствие наезда электропоезда № 362 на быка, который попал под первую по ходу поезда тележку головного вагона и вызвал сход ее с рельсов. При дальнейшем движении, пройдя 15 метров по шпалам, головной вагон электропоезда вышел за пределы габарита и столкнулся с вагоном следовавшего по соседнему пути воинского поезда № 917. В результате столкновения получили ранения три человека, убит один, в составах поездов № 917 и
№ 362 повреждено пять вагонов.
Бык, принадлежавший обществу «Горелая Роща» Зеленоградского поселкового совета Пушкинского района московской области, был отдан для охраны и ухода за ним гр. Бобковой А.А., которая не обеспечила должного за ним присмотра.
Приказываю:
1) Дело на гр. Бобкову за оставление быка без надзора, что привело к крушению электропоезда № 362 и воинского поезда № 917, передать следственным органам для привлечения ее к судебной ответственности.
2) Начальнику службы пути:
а) повести решительную борьбу с безнадзорным нахождением скота в полосе отчуждения железной дороги; по данному вопросу обратиться со специальным письмом в местные Советы депутатов трудящихся; б) потребовать не только от путевых обходчиков, а от всех работников пути проявления усиленной бдительности и недопущения пастьбы скота вблизи железной дороги без присмотра.
Начальник Ярославской железной дороги Овсянников.»
