Проблемы заповедности на нашей планете обозначились вместе с появлением на ней первого человека, которому был дарован сад Эдем, но с одной оговоркой, чем пользоваться в нем не следует. Уговор был нарушен, райский сад утрачен, и с тех пор одни ищут и пытаются воссоздать потерянный рай, а другие, пользуясь властью и силой, его захватить.
И все-таки так остро, как сегодня, тревожный набат по природе никогда не звучал. У любого процесса есть своя амплитуда развития. Нынешний же период выделяется тем, что помимо неотвратимого и стремительного роста урбанизации со своими законами развития обострились и социальные проблемы.
Все это прямо или косвенно ложится тяжким бременем на окружающую среду и дикую природу в особенности, потому что при социальных катаклизмах она первой принимает удар на себя и последней после него восстанавливается. Именно поэтому передового мышления люди озаботились созданием природных заповедников, чтобы человек не потерял связи с природой, из которой вышел.
Чтобы иметь представление о том, как создавались и через какие испытания проходили отечественные заповедники, следует познакомиться с трудами Феликса Штильмарка — одного из основателей российской заповедной системы.
Не изучив их глубоко, не пропустив сказанное им через себя и не сделав конкретных выводов, нельзя создать что-нибудь внятное в природоохранной политике современной России. Весь свой жизненный путь Штильмарк посвятил главной мечте — добиться режима абсолютной заповедности для биосферных резерватов. Сделать это в полной мере никогда не удавалось.
И прежде всего потому, видится мне, что первоочередной задачей она никогда не являлась. Доминирует странная закономерность: обосновывают и создают природные заповедники ученые-натуралисты, а как им работать, определяют политики и чиновники, основное образование которых далеко от заповедного дела.
А ведь парадокс в том, что делать ничего и не надо: оставьте заповедную территорию в покое, и она сама за себя все сделает и для биогеоценозов, и для нас, людей. Казалось бы, решили создать государственный природный заповедник, изъяли навечно для него территорию, на которой запретили любое пользование, обозначили охранную зону, на которой должны проводиться большинство охранных мероприятий, так и следуйте этому назначению!
Научные исследования нужно выполнять согласованными комплексными экспедициями, чтобы не соблазняться вольными прогулками по строго охраняемой территории. Таким регламентом исключается возможность для откровенных злоупотреблений заповедной природой.
В качестве примера приведу факт, как сотрудники ближайшего аэропорта ежегодно обследовали территорию Кавказского заповедника, чтобы обозначить аварийные посадочные вертолетные площадки. Ходили они по одному и тому же маршруту, на котором лучше всего ловилась рыба. А координаты этих площадок — и все это знали — были нанесены на карту бог знает сколько лет назад.
Более того, Кавказский заповедник включали в решение экономических задач, будь то лесозаготовка, животноводство и даже массовый туризм. Нетрудно догадаться, сколько копий мы сломали в научных стычках, прежде чем убедили Главное управление заповедников отказаться от сиюминутной разрушительной экономической выгоды.
И это все в относительно благополучные для заповедных обитателей времена. Есть немало очевидцев, которые помнят о том, как стада крупного рогатого скота паслись совместно с турами и оленями, а туристы в упор целились объективами фотокамер в непуганых зверей. Но грамотные специалисты вовремя забили тревогу, и закономерный ощутимый спад численности копытных удалось предотвратить.
Мне довелось застать самый плодотворный и благополучный период бытия Кавказского государственного заповедника. Его костяк в научном и лесном отделах составляли творческие личности.
Взаимоотношения сотрудников этих основных отделов можно назвать идеальными, столь естественно они дополняли друг друга, служа одной цели — изучению и охране заповедного природного комплекса (о незначительных разногласиях можно даже не упоминать).
О какой-то особой службе экопросвещения тогда никто не задумывался за ее ненадобностью. Кто лучше, чем научный сотрудник, программа исследований которого была составлена на много лет вперед, мог прочесть лекцию на любую заповедную тему? А лесник?
Лесник тогда постоянно проживал на своем кордоне, каждый день наблюдая тайное бытие дикой природы. Какой имидж имел заповедник, нам сегодня даже не представить. Вероятно, мало кто помнит дядю Леву Аракеляна, всей душой преданного своему делу.
Да, он не глаголал латынью, не изъяснялся, как дипломат, но мог научить, как жить без страха и упрека и не быть ненасытным. На удаленном лесном кордоне, среди непуганых диких зверей, Лева жил только за счет своей небогатой пасеки и разрешенного побочного пользования лесом. И таких сотрудников, как он, было большинство во времена создания заповедников.
Нам тогда казалось, что возможно только перманентное развитие заповедного дела, и даже самые «отъявленные» пессимисты не могли допустить его торможения. Мы были убеждены, что еще немного, еще чуть-чуть, и все наладим…
Но грянула рыночная экономика, и подтвердились тезисы о том, что нет такого преступления, на которое бы не пошел капитал, если оно сулит 300 % прибыли.
Вспомним немыслимое падение численности диких копытных, а также зубров (Штильмарк Ф. Р. Историография Российских заповедников. М.,1996). А в заповеднике все дармовое и неучтенное. И вертолетные площадки разведаны.
Стоит ли удивляться, что сотрудники, выполняющие учет оленей, не нашли на своем участке ни одного, даже следов и характерного запаха не обнаружили, однако встретили целых две группы туристов, шастающих по личному пропуску руководителя. Тогда бывший директор В. Бриних (ныне эколог-активист) поступил просто: уволил принципиальных наблюдателей.
По мнению специалистов заповедного дела нужно оставить Кавказский заповедник в полном покое. Для этого давно пора внедрить практику некоторых государств совместного патрулирования территорий заповедника его сотрудниками и силами военизированных подразделений и ПВО; законодательно запретить чиновникам приближаться к заповедным границам; сотрудников и волонтеров набирать исключительно по конкурсу.
А.Х. Георгиев. Кавказа заповедные мотивы
Работа по охране заповедника романтична и предельно сложна, а порой и опасна, особенно, когда приходится встречаться с бракашом в глухом урочище один на один.
На фото: опергруппа в обходе.
И сегодня заповедные территории продолжают мутить разум экономистов. Какие аттрактивные территории простаивают! Для начала скопируем западный познавательный туризм. Обоснование ему подберут покладистые и заслуженные экологи — зря, что ли, их продвигали? А когда аппетит разыграется, попробуем прибрать заповедные территории в собственность.
Тут уже и подсказка готова: все, что по факту не соответствует условиям заповедности, надо исключить из состава биосферного резервата. В какой голове это могло появиться? Эту «мудрость» я слышал еще в 1990 году, когда наш главный лесничий в истерике кричал: «Зачем вы пропадали на перевале Кутехеку (граница с АбССР), там давно уже нечего наблюдать!»
Чтобы не очень обижать законотворцев, скажу, что они не одни такие любители «поиметь» природное заповедное: ко мне не раз обращались некоторые приятели с предложением полетать на охоту и порезвиться. Значимость гражданина, который может себе позволить заповедную охоту, становилась частью социального имиджа.
А когда в печати объявили, сколько стоит медвежья желчь, прежний тайный промысел превратился в лихорадочную бойню. Вот и совсем недавно один гражданин, которого я мог считать своим единомышленником, обратился ко мне с посредническим предложением дать ему телефон «служителя» заповедника, у которого он мог бы приобрести целебный медвежий жир (кстати, его свойства явно преувеличены).
Политики нашей страны на протяжении всей ее истории периодически приходили к мысли, что надо что-то менять. Считаю, это категорически неверный вывод. Не однажды и многое в нашей жизни мы пытались поменять, а в итоге почти все создавали заново. И не всегда лучше прежнего.
При этом в неудачах обвиняли систему, «неуклюжие» законы — это делать легче всего. Так и хочется спросить: а прежние законы разве честно соблюдались? Например, в пылу реформаторства какие только вывески не появлялись у Управления заповедников, но исполнители на местах легко к ним приспосабливались, и вновь получалось все как в басне Крылова про квартет.
А всего-то и следовало ввести персональную ответственность за вверенную территорию, как того требует закон.
Не составляет труда определить, какой должна быть наполненность природного комплекса обитателями (биологи и лесоведы это сделали уже давно), и, опираясь на эти показатели, принимать директивы. Другого созидательного пути просто не существует.
В последние годы набирает силу опасная тенденция оптимизировать управление ООПТ путем слияния заповедников и национальных парков. Это уж точно приведет к тому, что заповедники окончательно «сольют». Уверен, кто это предложил, слабо представляет, что такое заповедник.
Заповедник нужно чувствовать как особое состояние природы. Мед и деготь можно смешивать в каких угодно пропорциях, но медом этот «коктейль» уже никогда не будет.
А чтобы не совершенствоваться в подобном конфузе, следует всего лишь вспомнить, что не из всего можно извлекать прибыль. Вне этого стоят религия, образование, медицина, культура, экстренная помощь МЧС и, конечно же, беззащитная заповедная дикая природа.
Последняя, кстати, никогда не была иждивенцем в человеческом обществе, ее обитатели наполняли сопредельные территории. Все расчеты по этой теме приведены биологами и природоведами.
ЛИЦОМ К ПРИРОДЕ.
Мелькает иногда в заповедниках светлый лик президента, только вот мне лично неясно: хочет ли он изучить многократно озвученные проблемы заповедника? Уж ему-то, чтобы разрубить заповедный гордиев узел, достаточно пройтись по территории пешком (или даже верхом), чтобы отметить для себя его пустоту. Некоторое время назад я отозвался на призыв нашего президента участвовать в программе сохранения биоразнообразия и написал ему письмо с просьбой и требованием взять под личный контроль развитие заповедной системы в стране. И выразил готовность стать куратором в Кавказском государственном заповеднике. Переписка с участием Минрироды затянулась. А воз и ныне там…
А.Х. Георгиев. Кавказа заповедные мотивы
Сегодня заповедное дело — это не забава узких специалистов или чудаков, любителей природы. Это влиятельная составляющая государственной политики, в которой мы явно не лидируем. Во всем мире бережное отношение ко всему живому давно принято считать правилом хорошего тона. Многие политики сделали на этом стремительные карьеры.
Очень надеюсь, что не политическая мода, а личное желание руководит нашим президентом, когда он принимает участие в изучении и сохранении биоразнообразия.
Вот он «дернул за веревочку» — и два тигра вернулись в дикую природу. Вот если бы президент потребовал от других крупных деятелей страны следовать его примеру, то наша природа давно бы уже процветала.
Многие спросят: «А нужна ли нам вся эта суета сует?» Когда я оканчивал среднюю школу в 1978 году, меня встревожило сообщение о том, что на нашей планете каждый день исчезает один вид живых организмов. А ныне скорость этого процесса подскочила до одного вида в секунду. Для того чтобы в эту бедственную ситуацию вмешались силы свыше, необходимо изъявить искреннее желание оздоровить нашу планету.
Известно немало прежних цивилизаций, которые исчезли из-за того, что не смогли развиваться в гармонии с природой. Оставшиеся после них руины напоминают нам об этом.
Может быть, у нас еще есть возможность самим исправить положение, не дожидаясь, когда земля стряхнет со своего лика возгордившегося homosapiens? Но для начала необходимо осмыслить, что никакие, даже величайшие, творения человека близко не стоят рядом с созданной Творцом дикой природой.
